Птицеед

Я ударил по воде ладонью, стараясь этим жестом прогнать усталость, и направился к каменному обелиску в центре поляны. Прямоугольник из красноватого базальта, чуть выше шести футов, три трещины у основания, гравировка люпинов на каждой стороне. Место силы Рут.

Таких алтарей в Иле осталось мало. И большинство истощены или вовсе уже разрушены. Этот самый ближайший к Шельфу.

Плакса подошёл, как всегда неслышно, встал рядом, покосившись на меня то ли с сомнением, то ли с подозрением.

— Отдаешь дань почтения Одноликой? — голос у него излишне высок и больше походит подростку, чем тридцатилетнему мужику.

— Вряд ли оно ей требуется, — хмыкнул я, и Плакса фыркнул с особой степенью презрения к моему утверждению. Ростом, он, кстати говоря — чуть выше пяти футов. Заурядное несчастное лицо. Такие никогда не нравятся женщинам и раздражают большинство мужчин. То ли человек вот-вот заплачет, то ли начнет рассказывать о своих страданиях. Вечно красные веки, вечно опущенные уголки губ. Да и голос… раздражающий.

Плакса — главная мишень в кабаках для пьяных задир. Его вечно кто-нибудь цепляет. Что совершенно понятно. Такому хочется вмазать за все беды мира и твое дурное настроение. Недомерок не представляет угрозы. И на нём вполне можно хорошо выпустить пар и почесать кулаки, дабы улучшить своё настроение.

Плакса, несмотря на весь свой несчастный ранимый вид — упёртый отморозок. Если ему отвесить оплеуху, он саданет по затылку стулом. Если кто-то схватит палку и замахнётся, он возьмется за нож. Ему плевать на размер противника и количество врагов. Мне кажется, даже когда его будут убивать, он зубами станет цепляться за жизнь, чтобы забрать с собой того, кто посмел нанести смертельный удар.

Он лучший фехтовальщик в нашем отряде после Капитана.

— Ты так небрежен просто потому, что Ил над тобой не властен.

Я посмотрел на него, точно на идиота. Ил властен над всеми. Ил меняет всех. Это лишь вопрос времени и того, насколько далеко ты решишься зайти. Считается, что до Гнезда дошел только один Когтеточка. Остальные не решились проделать и половины пути. Плакса, кажется, сам понял, что сморозил глупость, достал из кармана сову —серебряную монету.

— Ну, ты в любом случае в лучшем положении, чем мы. Таскаешь на себе булыжники и хоть бы чихнул, — наёмник положил монету на алтарь. Он всегда так делал, когда мы оказывались здесь. Покупал у Рут удачу. С учётом того, что Плакса до сих пор жив, глупо говорить, что его странное подношение не работает.

Меня окликнул Ян:

— Твоя помощь нужна. Захвати инструменты.

Я безропотно сходил к седельной сумке, взял хирургический набор, уже примерно зная, что случилось, и догадываясь, каких сов от меня требуется. Но, как говорится, веселья и воображения Одноликой Рут хватит на умников, вроде меня.

Никифоров сидел на траве, больше удивлённый, что подобная дрянь произошла именно с ним, чем страдающий. Он ругался на своём мелодичном, немного протяжном языке и я, давно трущийся рядом с этим народом, понимал их некоторые ёмкие ругательства. Поминалась мать Птиц, все драные под юбку дочери Осеннего костра и прочее-прочее-прочее.

Его лицо с правой стороны деформировалось из-за странного лилового отёка, глаз таращился, вот-вот готовясь выскочить из орбиты.

— Даже не думай! — сказал он мне, когда я присел на корточки, изучая его вздутую рожу, словно скульптор работу начинающего ученика — можно ли что-то отсечь и исправить или проще сразу махнуть рукой?

— Заткнись! — посоветовал ему Болохов. — Оно через час сожрет твой мозг, точно спелое яблоко. И ты доставишь кучу проблем, когда нам придется укокошивать то, что осталось.

— Полудурок, дери тебя совы, — процедил я сквозь зубы. — Я же сказал намазать лица. Неужели столь сложно было прислушаться?

Никифоров лишь ругнулся еще сильнее, но как-то сдался, принимая неизбежное, когда Громила опустил тяжеленные ладони ему на плечи.

Если кого-нибудь надо подержать, как Колченогого или вот сейчас Никифорова, зовут Громилу. Иногда я думаю, кого придётся звать, чтобы удержать Громилу, если случится такая неприятность? В одиночку с ним справится только Толстая Мамочка.

Росс проявил беспечность и натёр мазью не всё лицо. Где-то пропустил кусочек, и на Прудах его цапнуло одно из тысяч витавших там насекомых.

Экая ерунда. Подумаешь какой-то «комар». Но вот прошел час, и место укуса ничуть не напоминало комариный.

Я достаточно понимаю в ранах, чтобы заниматься этим пока нахожусь вместе с «Соломенными плащами». Но большинство светил медицины Айурэ, увидев мои хирургические потуги, бились бы в припадке на полу публичной прозекторской. Когда меня нет с отрядом — за такую работу ответственен Бальд, который сейчас выступает моим помощником. Но Бальд ещё больший коновал, чем ваш покорный слуга, просидевший в университете не полный курс медицины.

— Глаз ты потерял, — я сразу «обнадёжил» росса. Любая беспечность и небрежность наказуема.

Он негромко простонал что-то совершенно жалобное.