Птицы

Это молчаливое шествие действовало на Финча удручающе. Ему казалось, что буря все копится, с каждым шагом все нагнетается, будто воздух, надувающий резиновый шар, и что вот-вот этот шар лопнет.

Когда они прошли весь Гротвей и оказались на пустыре, а вдали уже замерцали редкие огоньки Горри, Финч не выдержал.

– Мадам, пожалуйста, не отбирайте наши воспоминания, – попросил он.

Мадам Клара медленно повернула к нему голову.

– С чего бы, скажи на милость, мне этого не делать?

В ее голосе звучали насмешливые нотки, но мальчик был так испуган, что не заметил их. Арабелла же просто брела с грустным видом, глядя себе под ноги.

– Мы никому ничего не расскажем, – клятвенно заверил Финч. – Честно-пречестно!

Мадам Клара молчала и просто катила коляску по пустырю. А мальчик решил не сдаваться:

– И вообще, это несправедливо!

– Несправедливо, ты говоришь? – проворчала мадам Клара.

– Да! – с вызовом сказал Финч. – Вы бы точно не хотели, чтобы вам стерли воспоминания!

Няня покачала головой и отвернулась.

– Уж поверь, я бы предпочла забыть многое.

Финч явственно разобрал в ее голосе застарелую тоску.

– Что вы слышали? – спросила мадам Клара.

«Ну вот, началось!» – с тревогой подумал Финч.

– Что вы слышали? – чуть громче и гораздо жестче повторила мадам Клара. – Неужели вся твоя храбрость, Финч из двенадцатой квартиры, иссякла?

Финч осмелился ответить:

– Мы слышали, как вы просили мадам Воррту помочь вам. Помочь убедить какого-то мальчишку, чтобы он передумал. Только мы не поняли, что это за мальчишка…

– О, он давно вырос, – с показным безразличием ответила няня. – Но для родителей, нянь и учителей дети навсегда останутся детьми. Поэтому он навсегда останется для меня мальчишкой, тем, о ком я, не смыкая глаз, заботилась когда-то. За кем приглядывала, чтобы он не превратился однажды… в своего дядю. Но он превратился.

Слова няни очень походили на жалобу. Конечно, при условии, если бы мадам Клара в принципе умела жаловаться. Она была непреклонной и непримиримой. А еще очень сильной. Но она будто бы и сама не заметила, как на свободу вырвалось признание, полное сожалений, явно копившихся в ней долгое время. Кто знает, быть может, мадам Клара считала, что тихий вечер на заснеженном пустыре – это не худшие время и место для подобных признаний.

– И вот мы идем домой, а вы просите меня не отбирать у вас воспоминания, – продолжила она. – И это после всего, что вы видели. После всего, что услышали. Я не слишком переживаю о том, что вы проболтаетесь, ведь вам, скорее всего, никто не поверит. Я больше опасаюсь последствий, которые, видимо, неминуемы.

– Что вы имеете в виду? – спросил Финч.

– Вы очень опасные существа, – сказала мадам Клара. – Дети… Обладая неуемной фантазией и бесконечным запасом энергии и при этом часто не представляя последствий, вы способны на ужасные, роковые поступки.

– Ничего подобного! – воскликнул Финч. Он не представлял себя совершающим какие-то ужасные, роковые поступки. Он что, жулик какой-то? У него даже нет бархатной черной маски с прорезью для глаз!

– Хорошо. Я поясню, – сказала няня. – Я так понимаю, вы продолжаете искать пропавшего мистера Фергина. И весь этот утренний спектакль с гремлинами – тоже ваших рук дело.

– А откуда вы знаете, что мы ищем дедушку? – удивился Финч. – И вообще что он пропал?

– Ты сам мне рассказал.

Финч негодующе засопел:

– Это было перед тем, как вы забрали мои воспоминания? Я что, совсем тогда был спятившим, чтобы вам все рассказывать, и… и вы меня не остановили?

– Ну, как видишь… Так чего вы намеревались добиться, устроив всю эту возню с гремоловами?

– Не скажу, вы… – храбро начал Финч, намереваясь с вызовом бросить «Вы и так знаете слишком много!», но тут же как на духу выдал всю правду:

– Перед исчезновением к дедушке приходил Человек в черном. Мы подумали, что он как-то связан с тем, что дедушка пропал, и хотели узнать его имя – прочитать в книге учета посетителей дома миссис Поуп.

– И вы для этого все это устроили? – мадам Клара глянула на Финча с удивлением. – Я так погляжу, вы не ищете легких путей, – сказала она. – Ведь все можно было сделать намного проще.

– Как это? – спросил Финч.

– На вашем месте я просто попросила бы миссис Поуп показать мне это имя в книге, – сказала мадам Клара. – Будь я тобой, Финч из двенадцатой квартиры, я дождалась бы, когда придет мистер Дьюи, подошла бы к стойке и сказала, что дедушка просил отправить письмо его старому другу, который приходил на днях. И передала бы мистеру Дьюи пустой конверт, на котором заблаговременно очень неразборчиво написала бы какое-нибудь имя. Конечно же, он сразу попросил бы уточнить имя получателя, и вот тогда я попросила бы у консьержки дозволения переписать имя из книги учета посетителей. Возможно, в обычное время миссис Поуп и спорила бы, но в присутствии почтальона, я уверена, она не стала бы. Да и зачем? Это ведь просто имя. Которое, по ее мнению, ты и так должен знать. Нужно было просто поизобретательнее соврать, а не устраивать целый… я даже не представляю, как это назвать.