Птицы летают без компаса. В небе дорог много(Повести)

— Начальник штаба первой эскадрильи капитан Валиков, — представился он. — Командир с летным составом проводит занятия в классе по практической аэродинамике, летная книжка лейтенанта Прохорова находится в кабинете командира части, — залпом выпалил он.

— Почему вы, товарищ капитан, думаете, что меня интересует только летная книжка лейтенанта Прохорова? — осторожно осведомился я.

— Не первый год в авиации, товарищ майор. Процесс мне знакомый, изучил досконально, — уже по-свойски заговорил капитан. — Когда на летчика приказывают подготовить документацию — предстоит два варианта: повысить или выгнать. Документы — формальность, но и без них нельзя.

— Вот оно как? Мудро! — с подчеркнутым удивлением вымолвил я. — Дайте-ка мне тогда летную книжку своего командира.

Валиков подозрительно глянул на меня, немного замешкался, но тут же приподнялся со стула, открыл шкаф, достал летную книжку, обернутую в такую же желтую бумагу, как и книжка лейтенанта Прохорова, только углы на ней совсем не потерты, и бережно положил передо мною на стол.

— Пожалуйста, вам книжечку, — угловато раскланявшись, произнес он и медленно опустился на стул.

Я перелистал страницы летной книжки до того места, где инструктор оставляет характеристику на курсанта. «Вывозную программу усвоил хорошо. При длительных перерывах в полетах нуждается в дополнительной проверке техники пилотирования. Особенно трудно даются элементы выдерживания направления самолета на взлете… По характеру вспыльчив, самолюбив…»

Стоп, стоп! Такое я уже встречал: вспыльчив, самолюбив. Читал в летной книжке лейтенанта Прохорова… Выходит, коса на камень… У того и другого записано: «Морально устойчив».

Я поднял голову. Передо мной сидел капитан Валиков; наморщив лоб под кудрями, он глядел в упор не мигая.

— Майор Яшин — мой бывший командир звена, — вымолвил он с какой-то особой заинтересованностью, будто решался вопрос не Прохорова, а его самого.

— Ну и что?

— Да так. Яшин уже комэск, а я начальник штаба. Еще повезло, что к Яшину попал. Почти полгода не летал.

— Почему же?

— Было дело, — уклончиво и вроде бы с неохотой отозвался Валиков, но видно было, что ему хотелось сообщить мне что-то важное.

— Какое дело?

— Меня на командный пункт штурманом турнули. Если бы Потанин не заступился, до сих пор торчал бы там в подземелье. Вытянул он меня, правда, вот в начальники штаба.

— Должность вам эта не нравится, что ли?

— Как сказать, летать захочешь — понравится. Все-таки для начальника штаба главное — прошнуровать, пронумеровать и все печатью скрепить. А полеты… Полеты дают христа ради. Мне же больше летать хочется. Прохоров-то зря в бутылку полез. Видите ли, его так учили. Меня тоже учили от ведущего не отрываться; он начал над землей кренделя закладывать, а я, как попугай, повторял за ним — ведущего по шапке, а меня на КП штурманом. И разбираться никто толком не стал. С Прохоровым тоже… Яшин, конечно, человек шумливый, ну и что из того? Пусть кричит, если ему голоса не жалко, а ты делай свое дело. Прохоров на рожон полез. Говорил я ему, советовал. Он свое. Еще бы летал и летал. Молодежь возить в облаках непросто, нервы надо иметь железные. Обещал майор Яшин поставить меня командиром звена, да нет пока должности.

В комнату с шумом вошли майор Яшин, Смирнов и Анохин. Заметив меня, они разом притихли.

Валиков, глянув на летную книжку, которая лежала на столе, осекся. Лицо его вмиг подернулось тревожной тенью.

— Здравия желаю, товарищ майор! — кивнул мне комэск и прошел к голубому шкафчику. — Вот сейчас посмотрим пленку, и станет все ясно, — приговаривал он, извлекая из выдвижного ящичка черную кассету. — Проходи, проходи сюда, ближе к окошку, — махнул командир старшему лейтенанту Смирнову.

Тот приблизился к Яшину, а Анохин застыл у двери.

Комэск сложил пленку пополам и на вытянутых руках протянул к свету.

— Вот и давай навскидку!

— Давайте, давайте, — потоптался на месте Смирнов.

Головы майора и старшего лейтенанта сблизились.

— Видишь зубчики перегрузок? Видишь? Вот они! — тыча в пленку пальцем, возмущался комэск. — Пилотаж как пилотаж!

— Что же это за перегрузки, товарищ майор?! Курам на смех! — упрямо сопротивлялся летчик, не поддаваясь натиску Яшина.

— Что же ты хотел? Пятерку я тебе поставил?

— Я, товарищ майор, вам уже говорил, что хотел, — загадочно пояснил Смирнов. — Что мне ваша пятерка?

— Считай разбор законченным. Закрой дверь с той стороны! — отрубил комэск. — Понятно? Елкина мать!

Смирнов сгоряча свернул непослушную пленку и сунул ее в карман, но она спружинила, выкрутилась змейкой и упала на пол. Летчик подобрал ее и положил на стол.

— Пошли, Стенька, нас здесь не поняли. Нам с тобой еще брюки надо утюжить, — сказал своему другу Смирнов и косо поглядел в мою сторону.

— Пойдем, Иван! — подхватив настроение своего ведущего, заторопился Анохин. Всем видом своим они говорили, что без боя не сдадутся.

Летчики вышли, забыв закрыть за собою дверь.

Я так и не понял, из-за чего у них сыр-бор разгорелся, чем был недоволен Смирнов. Но ясно, что произошел какой-то разлад.