Птицы летают без компаса. В небе дорог много(Повести)

Лопасти засвистели и, набравшись силы, рванули машину кверху. Ветер от винта развернул спинами стоящих вокруг людей, и они, пригнувшись, бросились врассыпную. Вертолет, наклонив вперед лобастую голову, набычась, пошел к горизонту, медленно ввинчиваясь в небо. В кружочках иллюминаторов замелькали макушки деревьев, которые проходили совсем рядом, и слева и справа, они карабкались по отлогим и крутым склонам сопок. Внизу деревья росли плотно, теснились, обхватывая друг друга пушистыми кронами, и чем выше они забирались на сопки, тем их становилось все меньше и меньше. На вершины взбирались немногие, самые сильные и мощные, которые могли устоять против шквальных ветров и слепящей пурги. В отсеке стоял такой грохот, будто нас посадили в огромную железную бочку и всю дорогу дубасили по ней деревянной палкой. Потанин молчал, но и я не отважился перекричать этот грохот. Мы долго петляли по распадкам, а потом, обогнув рыжий скалистый увал, вертолет немного подскочил вверх, и за редкой еловой гребенкой я увидел расчерченные на земле мишени. Полигон! Машина чуть приостановилась, лопасти захлопали глухо и перешли на мягкий шепот. Вертолет повис над землей и устало, словно выдыхаясь, начал снижаться. Ниже и ниже. Осторожно нащупал колесами дрожащую от воздушной волны траву, раздул ее по сторонам и придавил резиновыми ногами. Мотор затих, лопасти угомонились и тяжелыми стеблями прогнулись к земле.

Мы сели возле избушки о застекленной верандой, выпирающей из-под задранной назад косой крыши. Вокруг нее — копья антенн, сети проводов и расчалок. По деревянной гремящей лестнице, выбивая чечетку, быстро спустился небольшого роста, коренастый, с розовым блестящим лицом офицер. Руководитель стрельб. Я узнал его сразу.

— У вас все готово, товарищ Яшин? — спросил Потанин, не дожидаясь официального доклада.

— Так точно, товарищ командир! — бодро ответил майор.

— Связь с аэродромом есть?

— Связь в полном порядке, товарищ полковник! — бойко отчеканил выросший из кустов сержант с приветливо-лукавой физиономией.

Я долго стоял, оглохший от вертолетного грохота. Земля усыпана фиолетовыми бусами голубицы. Ягоды смотрят на меня со всех сторон птичьими глазками. И такие крупные, блестящие от сока. Бери их голыми руками! Пахло вареньем, горячей хвоей, пчелами, которые эскадрильями кружились над этим лесным лакомством. Вот бы сейчас сюда десантом Алю с сыном высадить!

Поодаль шелестит маленькая речушка, шлепается о береговые переплески. Скорыми струями мчится она по камням, то внезапно скручиваясь в упругий зеленый жгут, то делая замысловатую петлю, и прячется в зарослях. Над пей, глядясь в рябую воду, родственно сомкнули свои ветви нежные березки, дикий кедрач и мягкие осины. Возле деревьев развалистыми кустами прилег таинственный, сказочный папоротник — любимое кушанье дальневосточников.

— Жарко! — говорит Потанин, глядит на речку и колотит себя руками по груди. — Давай напьемся. Водичка здесь целебная, на таежных корнях настояна.

Он изгибается, прирастает к земле так, что сам становится похожим на кедровый корень. Зачерпывая воду в пригоршни, он пьет с наслаждением.

Вода действительно вкусная, за уши не оттянешь, после нее долго не захочется пить из-под крана.

— Эх, искупаться бы сейчас. Да жаль, что здесь воробью по колено, — искренне сожалеет Виктор Иванович. — Может, разуемся да пошлепаем босыми ногами по каменистому донышку, как бывало в деревне? В моей Трофимовне тоже такая же мелкая с перекатами речушка. — От ледяной воды губы у Виктора стали ярко-красными и припухли малость.

У меня над головой вспорхнула птица, стряхнула горсть искорок и звонко пропела, точно доказывая нам, что лесная голытьба всегда начеку. Птицы заголосили вокруг, и казалось, что. лес закачался от их песен.

Мы взобрались на веранду. Оттуда были видны вычерченные и обозначенные пожелтевшей известкой круги, в центре которых — силуэты самолетов, танков, автомобилей, зурсов.

Сидим на крепко сколоченных из березы табуретках возле столика с покатой крышкой.

Каждый глядит в ту сторону, откуда должны заходить истребители на цели.

— Разрешите узнать, товарищ майор, — пододвигаясь ко мне вместе с табуреткой, обращается Яшин. — Как полет с Прохоровым прошел? Какое у вас о нем впечатление?

— Хорошее впечатление. Думаю, что он вполне сможет летать в облаках, — отвечаю я твердо, даже сам удивляюсь своей твердости.

Яшин немного помолчал, точно взвешивая мои слова, их значение, и сказал:

— Может быть, и так, но по-моему… — Он замотал головой, побарабанил носком ботинка по полу.

— Что там «по-моему, по-моему», — жестко оборвал его командир. — Скажу я вам, оба вы торопитесь, как голые в баню. А вы, Яшин, вообще хотите отмахнуться. И нечего тут выражаться загадками.

«Потанин за Яшина горой стоит», — вспомнил я слова Прохорова.

Яшин нахмурился, разглаживая морщины, набежавшие на широкий с клиньями залысин лоб. Ему хотелось порассуждать об этом, но, глянув на Потанина, а потом рикошетом на меня, он не решился. Чуть помолчав, он с каким-то мстительным удовольствием заметил: