Птицы небесные. 1-2 части

Незаметно прошла зимняя сессия, причем в декабре мне, так уж само собой получилось, выпал случай съездить в командировку на Северный Кавказ и повидаться с любимой девушкой. Мы долго гуляли в старом парке под голубыми елями, опушенными сверкающим снегом, и проговорили до звезд, строя прекрасные планы на будущее, которым не суждено было исполниться. Несбыточные услужливые мечты волновали нас, и мы надеялись на лучшие перемены в нашей жизни. Однако весна захватила меня учебой, а затем и сдачей экзаменов. Выйдя как-то из аудитории после последнего экзамена, я оторопел: предо мной молодой и свежей зеленью сияло и пело на все птичьи голоса свежее и чистое утро начала июня, а я должен был работать и ждать отпуска до такой неблизкой, далекой и холодной осени.

Работа, на которую я устроился, не слишком утомляла меня, давая возможность учиться и заниматься в библиотеке. Работать я начал в одном из отделов лаборатории у доцента строительного института, мягкого и покладистого человека, выбранного вскоре парторгом института. Он очень благоволил ко мне, прощал опаздания на работу и ранние с нее уходы, только бы выполнялись в срок его задания, к которым я относился со всей искренностью и старанием. В этих заданиях мне помогала одна девушка, лаборантка, учившаяся в институте на вечернем отделении. Миловидная и умная, она самоотверженно взяла на себя все расчеты, а экспериментальная сторона опытов была возложена на меня. Незаметно мы сблизились, и наши отношения застряли где-то между дружбой и влюбленностью. Но море звало меня неодолимо и я решил уволиться, сильно огорчив этим своего шефа. Он с большой неохотой подписал мое заявление об уходе.

За зимний период удалось собрать кое-какую сумму для поездки на море. Не очень довольные родители согласились отпустить меня, взяв обещание писать им письма. Они добавили немного денег, что позволило взять с собой и моего друга. Мама сделала на внутренней стороне брюк маленький кармашек, положила в него деньги и заколола этот тайничок булавкой, наказав мне не спускать с него глаз. Я был готов к путешествию и радовался предстоящей свободе от хождения на работу. То же самое чувствовал и мой верный товарищ, которого родители отпустили со мной на все лето.

Наконец мы уселись в плацкартном вагоне поезда, идущего на юг, и, сидя у окна, любовались южными холмистыми ландшафтами в кудрявой прозелени буковых лесов. За окном, как и в наших сердцах, сияло солнце радости, молодости и самых лучших надежд — солнце обманчивой душевной свободы. Этот обман неотступно преследовал нас, представ перед нами в облике двух навязчивых парней грузинского типа. Подсев к нам, они достали карты и спросили, не хотим ли мы поиграть? Я твердо ответил, что мы с другом не играем в карты на деньги.

— Мы тоже никогда не играем на деньги, — усмехнулся один из них. — Просто скучно, дорогой, сидеть весь день в купе. Поэтому мы ищем кого-нибудь, чтобы как-то убить время!

Уговорив нас, наши попутчики объяснили нам правила игры, при которой для полного выигрыша нужно набрать тридцать одно очко. Поиграв с нами минут десять, они заявили, что без денег все-таки скучно играть. Но так как они никогда не играют на деньги, то можно чисто символически ставить на банк по копейке, так, для простого интереса. Началась игра на копейки, в которой я выиграл несколько рублей.

— Поздравляю с выигрышем! Ты неплохо играешь, молодец! — польстил мне один из игроков. Игра продолжилась снова, пока старший из картежников не достал со вздохом рубль и не сказал:

— Эх, была не была! Ставлю рубль!

Пришлось и нам ответить тем же. Мне выпали карты, в сумме составившие тридцать очков, и я собрался не сдаваться, о чем и шепнул другу, у которого карты были похуже. Постепенно общая сумма в банке перевалила за несколько сотен рублей, отступать было некуда. Мне пришлось извиниться и выйти в туалет, чтобы достать из маленького карманчика, застегнутого маминой булавкой, остальные деньги.

Выйдя из туалета, я увидел, что наше купе окружила группа парней, внешностью похожих на наших игроков, и догадался, с кем мы имеем дело. Принеся деньги, мне пришлось их все поставить на выигрыш, который составлял крупную сумму по тем временам. Мы открыли свои карты, то же сделали и наши соперники: у них было тридцать одно очко, у нас — тридцать. В полном молчании мы смотрели, как грузинские картежники сгребали деньги со стола. Обратив внимание, что мы сидим в совершенном оцепенении, один из них заметил:

— Что, денег у вас совсем не осталось?

— Нет, — выдавил я из себя.

— Ну ладно, вот вам на пирожки! — и он, уходя, кинул на столик трешку.

Оставшись без денег, мы молча легли спать, а утром вышли из поезда с тремя рублями. К игре в карты было полное отвращение. Море шумело рядом и играло огнями и бликами, словно смеясь над нами, отражая восходящее летнее солнце. Мы купили на подаренную нам трешку пакет пирожков, запили их водой из крана и медленно пошли по набережной, не зная, что предпринять дальше. Мир земной красоты готов был принять нас, но мы не были готовы принять его таким, как он есть.