Птицы небесные. 1-2 части

Вечером я отправился искать дом моего друга. Огромная садовая застройка представляла собой лабиринт улиц с маленькими строениями, в которых никто не жил. Благодаря подробным объяснением Анатолия, найти жилье оказалось нетрудным. Их убогий домик оказался совсем крохотным: он состоял из маленькой кухоньки и одной жилой комнаты. По стенам висели картины художника, в основном, очень неплохие пейзажи русской природы. Он представил меня своей жене, худенькой и скромной женщине, вышедшей встретить меня с младенцем на руках. Пораженный их бедностью, я принялся хвалить красоту окружающего вида. Мой друг расспросил меня, как и где я живу, что читаю, но так как самым сильным для меня впечатлением стало Евангелие, то только об этом впечатлении я и говорил.

— Старайся постоянно читать Евангелие, — посоветовал мне Анатолий. — Но нужно еще уметь молиться…

— Молиться я умею! — не удержавшись, похвастался я.

— А как ты молишься?

— Говорю «Господи, помилуй!»

— Этого мало, нужно обязательно выучить молитву из Евангелия, которая называется «Отче наш». Ее дал людям Христос.

Я пообещал это сделать непременно. Наставник задумчиво посмотрел на меня, как бы испытывая мое расположение:

— Есть одна сильная православная молитва, мы с женой читаем ее, когда нам бывает трудно. Она называется Иисусовой молитвой…

— Расскажи мне о ней, прошу тебя! — загорелся я.

— Тогда слушай внимательно и запомни эти слова на всю жизнь: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» — раздельно и четко выговаривая каждое слово, произнес мой учитель.

— И это все? — удивленно протянул я.

— Да, все. Но сила у этой молитвы великая, со временем ты сам это узнаешь! Эту Иисусову молитву дал мне один старый монах, он скрытно живет в миру в затворе и ни с кем не встречается. Об этом, прошу тебя, никому не говори…

Я поклялся хранить тайну, взволнованный услышанным.

Мы помолчали. Мой друг углубился в себя. Видно было, что он хотел поведать мне еще что-то, но не знал, можно ли мне доверять. Наконец, он заговорил, строго глядя мне в глаза:

— Помнишь мой совет тебе, что нужно ходить в церковь?

— Да, помню. Но чем она может мне помочь? Ведь там такие же люди, как и я! — высказал я свое недоумение.

— Вот об этом мне и хотелось с тобой поговорить. Без Церкви невозможно стать по-настоящему верующим, потому что в ней живет Сам Христос. Хотя там есть свои сложности… — Анатолий замялся, не зная, как подойти к тому, что он хотел мне сообщить. — В общем, при каждом храме есть уполномоченный от КГБ, который контролирует всех священников, а они обязаны доносить о всех прихожанах в их церкви. И даже среди самих священников есть агенты КГБ, разрушающие веру людей. Мой совет такой: в церковь ходить нужно, а с батюшками, пока не узнаешь достоверно, что они искренне верующие, сближаться опасно, чтобы не сломать свою жизнь…

Я задумался, затем спросил:

— А как поступает твоя мама? Как посещаете церковь вы с женой?

— Мама ничего не боится. Она постоянно ходит в храм, исповедуется и причащается. А мы с женой ходим в разные храмы, то в один, то в другой, чтобы нас не запомнили… Чтобы быть верующим, нужно иметь свободу духа, это как вода, ее сжать нельзя, она отвергает всякое насилие. Когда люди хотят получше устроиться в этом мире за счет свободы духа, пытаясь ограничить ее, эта духовная свобода сметает все ограничения. Если хочешь стать действительно свободным, нужно иметь решимость!

— А что делать мне?

— Живи по совести и с молитвой, — очень серьезно ответил мне Анатолий, посмотрев на меня строгим взглядом. — А к церкви ищи свой путь.

Мы распрощались, и я, раздумывая об услышанном, неторопливо шел домой, чтобы хорошенько все осмыслить. Догадываясь о полном контроле над людьми со стороны КГБ, кое-что помня из рассказов отца о трагедии нашей семьи и об уничтожении казачества, хорошо зная, что большевизм — это самый жестокий режим на планете, я был полностью согласен с художником. Эта настороженность к священнослужителям и нежелание вручить свою душу неизвестному человеку на долгое время стала препятствием для серьезного и полного воцерковления моей души.

Оставив все недоумения и вопросы об отношении к Церкви на потом, я полностью отдался новому ощущению. Тихо и незаметно вера оживала во мне и оживляла душу и сердце. Куда бы я ни шел, ее мягкое и кроткое тепло всегда согревало меня. Теперь мне сильно хотелось отстать от всего дурного и непременно начать жить по совести, хотя я все еще плыл по течению, и мне было очень стыдно. Но что значит жить по совести? Это представлялось невыполнимой задачей, превосходящей мои силы. Тем не менее, вера возродила угаснувшее было желание пребывать в молитве, которую я узнал. Другие молитвы, кроме Отче наш и Иисусовой, мне не были известны. И все же самое главное — понимание необходимости серьезно заняться молитвенной жизнью уже созрело во мне, и этот путь виделся моему сердцу, как самый естественный для меня, а остальное, верилось мне, Господь приложит.