Птицы небесные. 3-4 части

В наших крохотных комнатках температура значительно упала и дышать стало немного легче. Даже Санча притерпелся к жизни на чердаке. Но наши скорби еще только начинались. Из Лавры прибыл наш сосед и объявил, что в Троицкой церкви нам служить не благословляется. Мы отдали ему ключи от храма со вздохом огорчения. Пришлось идти в монастырь, где выяснилось, что с Карули поступила жалоба: русские монахи захватывают Карулю и понавезли послушников. Как могли, мы с отцом Агафодором объяснили монахам из Духовного Собора Лавры, что нет никакого захвата Карули русскими. Просто мы ждем сообщений из Пантелеимоновского монастыря, где нам обещали дать келью. В заключение всех переговоров игумен благословил нам оставаться на Каруле и ожидать вестей из Русского монастыря.

Итак, мы вновь остались без храма и без литургии, ютясь в жарких знойных скалах с больным отцом Симеоном и дожидаясь лучших времен. С моим другом мы заново соорудили в моей комнатке крохотные престол и жертвенник и взялись было служить литургии, изнывая от духоты. Но теперь это нам оказалось не по силам. Пришлось прекратить ежедневные богослужения, переместив их на воскресные дни, а по седмицам установили молитвенное правило по четкам. С едой по-прежнему было трудно: в основном, вермишель и греческие консервы «Талмадаки», кислые виноградные листья с рисом.

Готовить взялся Санча, умудряясь разнообразить наши однообразные блюда греческими травами, собранными по скалам. Монах Симеон, вздыхая, иной раз говорил Александру, сидевшему напротив:

— Кушай тюрю, Саша, молочка-то нет!

Желая помочь братству, послушник Александр попросил отца Агафодора привезти ему пачку листов ватмана и набор грифельных карандашей. Он уселся за рисование, поставив перед собой книги с портретами старцев Иосифа Исихаста, Ефрема Катунакского и отца Харалампия. Изображения вышли настолько живыми и похожими, что никто не мог удержаться от похвал.

— Санча, да ты просто талант! Откуда у тебя такие способности? — удивленно спросил я, разглядывая портреты.

— Когда-то закончил художественное училище, — признался он.

Мы решили оставить себе копии этих рисунков, а оригиналы послушник отвез в монастыри Дионисиат и Ватопед, привезя из поездки триста евро. Их он торжественно вручил моему отцу.

— Отец Симеон, купите себе на эти деньги что хотите!

Послушника Илью тоже посетило вдохновение: он начал собирать на берегу плоские овальные камни и разрисовывать их красками на церковные сюжеты. Первое время его изделия покупали сувенирные лавочки в Дафни, пока румыны не завалили их подобным рукоделием. Нужда все еще преследовала нас. Отец иногда плакал. Всхлипывая, он тихо высказывал мне свою боль, чтобы не слышали братья:

— Сын, когда все это закончится?

Что мог я ответить ему?

— Потерпи, папа, скоро все изменится. Осталось немного и мы переедем. Нам же обещали…

Прошли знойные летние дни. Посвежело. Море все чаще хмурилось и покрывалось клочьями пены от северных штормов. В один из осенних дней отец позвал меня во дворик.

— Сын, нужно поговорить! — он указал место рядом с собой на каменной завалинке. Неожиданно он заговорил строками из старой популярной песни:

— Присядем, друзья, перед дальней дорогой, пусть легким окажется путь! Еду в Адлер!

— Зачем в Адлер, папа? — он ошеломил меня таким началом разговора.

— Мы оставили в квартире всю нашу еду: муку, масло и крупы. А здесь питаемся одними макаронами!

С большим трудом я остановил отца, указывая ему на то, что без знания греческого языка он никуда не доедет.

— Лучше еще потерпеть, папа. Нас же отсюда никто не гонит! Посмотри, братья терпят, и мы потерпим…

— Да сюда добровольно никто не захочет приехать, кого же отсюда гнать? — горько вздыхал мой старичок. — Ладно, если ты с братьями терпишь, то и я потерплю, — согласился он.

Нас опять выручили Данилеи, привезя большое количество продуктов и сложив их у калитки. На Карулю, в выжженные солнцем скалы, один благожелательный русский паломник привез для нас резиновую озерную лодку. Я было не хотел ее брать, но, не желая огорчать нашего гостя, взял и положил ее на чердак, не представляя, что с ней делать на Каруле.

— Батюшка, лодка всегда может пригодиться, Время покажет! Может, Бог даст, еще придется на ней плавать, — уговаривал меня отец Агафодор.

Он всегда был запаслив. В это скорбное время нас посетили игумен Пимен с издателем отцом Анастасией. Сочувствуя нашему положению, они закупили нам в Дафни ящиками продукты. Отец, видя помощь наших давних друзей, явно повеселел.

— Дорогие мои, спасибо вам! Теперь можно и потерпеть…

— Как вы здесь живете, отец Симеон? — не удержался архимандрит Пимен. — Молодым и то трудно. Я жалея вас говорю… В Адлере, небось, лучше было?

— Мне, отец Пимен, с сыном везде хорошо! Конечно, бывает, что и поропщу: живем, словно кильки в банке, только без томатного соуса. Но Бог помогает, и здоровье, и силы дает! Жаль дорог здесь нету, никуда не поедешь…

— Кстати, отец Симон, — вспомнил настоятель монастыря. — А что ты будешь делать с «Нивой»?