Птицы небесные. 3-4 части

Как нарочно, в канистре воды находилось всего на донышке, а бежать за водой не позволял пожар. Не раздумывая, я кинулся на крышу и голыми руками принялся гасить пламя, сбивая его, срывая остатки горящей сети с крыши и бросая объятые пламенем клочья вниз, на скалы. Но огонь с жуткой веселостью, словно играя, сильно занялся в другом месте, охватив большую часть крыши. В отчаянии, понимая, что все кончено, я закричал: «Пресвятая Богородица, ведь это Твоя церковь! Помоги мне, погаси пожар!» Гудящие и пляшущие языки пламени стали уменьшаться, словно придавленные невидимой силой, и внезапно исчезли, как будто не было никакого пожара. Лишь обгоревшие куски маскировочной сетки, листы превратившегося в пепел пластика и саднящие обожженные руки свидетельствовали об обратном.

Я упал на колени: «Слава Тебе, Пресвятая Богородица, Заступница наша и Защитница! Если бы не Ты и не Твоя скорая милость, эта церковь сгорела бы дотла! Пусть теперь она стоит без сетки, как есть… Если Ты не сохранишь келью Своим милосердием, как я могу ее уберечь?» Оставшиеся недели прошли спокойно: вертолет не пролетал, и я перестал пристально вглядываться в тревожный горизонт. Ночные дожди смыли остатки обгоревшей сетки, а дыры от сгоревшей кровли я заткнул остатками пластика. Только черные пятна пожарища на крыше безмолвно говорили о минувшей опасности.

В скиту при моем появлении началась суматоха. Навстречу выбежал взволнованный Аркадий, поправляя сползающие на нос очки:

— Батюшка, чудеса! Отец Пимен приехал!

Новость удивила меня:

— Правда? А где он сейчас?

— Беседует с людьми на Псху. Потом сюда собирается! Шишин заехал на лошади и сообщил.

Пока мы наводили в доме и на кухне порядок и чистоту, насколько это было возможно, со двора донесся знакомый зычный голос:

— Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!

— Аминь! Аминь! — ответили мы с послушником в два голоса.

Во дворе начались приветствия: с верхней поляны спустились отец Ксенофонт и послушник Евгений. Архимандрита сопровождали два монаха: один высокий, худой, склонявший в разговоре голову на плечо, другой помоложе, расторопный и бойкий, по виду — келейник.

— Отец Симон, а мы к тебе! Как спасаешься?

— Твоими молитвами, отче! Благослови…

Отец Пимен представил мне своих спутников: высокого и худого иеромонаха Онуфрия и молодого иеродиакона Симеона, с юношеской кудрявой бородкой.

— Ты на вертолете прилетел, отче? — спросил я после приветствий.

— Ново-Афонский монастырь машину дал, «Газель», на ней и добрались. До сих пор спину ломит. Лучше бы летел вертолетом… Место для нас найдется?

— Найдется, найдется… — захлопотал Аркадий, указывая, где можно устроиться.

— Отец Симон, благословите, я уйду в палатку, а отец игумен пусть устроится в моей комнате, — выступил с дельным предложением Евгений.

После молебна в новопостроенной церкви в честь великомученика Пантелеймона, за вечерним чаем мы проговорили допоздна. Архимандрит поведал нам, что монастырь быстро возрождается, хотя возникло много проблем с местными жителями, пока еще живущими в стенах обители. Святейший Патриарх Алексий принимает участие в возрождении северной святыни, так как с юности любит эту известную обитель. Маленький отец Херувим теперь знаменитый духовник, и к нему теплоходами едут паломники на исповедь и совет.

— Ты бы хотел посетить наши края, отец Симон? — полюбопытствовал мой друг.

— С радостью! — ответил я, видя для себя пользу пообщаться с монахами, и особенно с монастырским духовником, отцом Херувимом.

— Это хорошо! — удовлетворенно улыбнулся мой друг. — А что, литургию послужим в вашем новом храме? Когда-то мы мечтали его построить, а теперь он уже стоит… Дивны дела Твои, Господи! Это все ты построил, Симон?

— Большую часть церкви срубил твой постриженник. Я только начал стройку, а все остальное — его рук работа! Верно, отец Ксенофонт?

— Простите, отче, что построил сруб с недостатками: углы плохо связал, — смиренно откликнулся иеромонах.

— Это ты видишь сам свои недостатки, а на мой взгляд — неплохо сделано!

Архимандрит критическим взглядом еще раз окинул нашу церквушку, затем обернулся ко мне:

— Отец Симон, а на Грибзу сходим?

— Это можно. Все пойдем? — уточнил я.

— Ну, кто там уже был, может не ходить. А мне интересно взглянуть. Впрочем, кто хочет, может пойти с нами…

— Я пойду, если благословите! — Аркадий с надеждой посмотрел на игумена, который одобрительно похлопал его по плечу. В поход решили пойти и спутники моего товарища — иеромонах с иеродиаконом.

— Тогда утром и двинемся на Грибзу. Только долго не будем задерживаться, глянем, — и обратно. Мне скоро уезжать, время поджимает. Дела, дела монастырские ждут, — вздохнул отец Пимен.

— Батюшка, приглашаю вас в гости осмотреть мое уединение!

Иеромонах Ксенофонт махнул рукой в сторону леса. Архимандрит вопросительно посмотрел на меня.

— Это недалеко, отче. На ореховой поляне, — пояснил я.