Птицы небесные. 3-4 части

— Отец Григорий, в России много сильных молитвенников и подвижников, а также хороших пастырей и духовников! Но что-то мы утеряли во времена гонений и преследований. Не зная, в чем состоит завершение духовной практики, и полагая достаточным лишь обретение непрестанной молитвы, находясь в горах Абхазии я зашел в тупик. Если бы отец Кирилл не благословил меня поехать на Святую Гору, чтобы ознакомиться с древней монашеской практикой, не представляю, что бы со мной стало… Здесь, слава Богу, нашлось, чему поучиться: как будто мое незрелое понимание спасения обрело новое видение, словно оно выросло в широту и глубину! Прежде мне казалось, что все лучшее в Православии — только в России, а на Афоне убедился, что есть чему поучиться у всякого православного народа, — взволнованно высказал я то, что зрело в глубине души.

— Вы, русские, удивительные люди! Страна мечтателей… Этим вы всегда отличались, какой-то неуемностью характера!

Лицо подвижника озарилось теплой улыбкой.

— А что тебе больше всего открылось на Святой Горе, отец Симон? — в свою очередь спросил монах Григорий.

— Во-первых, обязательность старчества в передаче православной традиции, во-вторых, важность послушания, и в-третьих, то, что монаху наглядно представлены все возможности для спасения в соответствии с его устроением: монастыри, скиты и кельи, вплоть до отшельничества…

— Это верно. Для нас Афон — это живая традиция, в которой ценен духовный опыт всякого православного народа. Еще отец Софроний говорил: «Если вы Христа сведете до уровня национальности, то знайте, что вы во тьме». Все подобные заблуждения возникают из нашей привязанности к миру! У тебя есть еще вопросы?

— А что с нами делают привязанности? Объясните, отец Григорий!

— Вещи появляются и исчезают, не уговаривая нас приветствовать их появление или страдать при их исчезновении. Люди, цепляющиеся за этот мир, никогда не найдут возможности освободиться от него. Не веди себя так, словно у тебя избыток времени, а мир постоянно с тобой. Молитвенные переживания не ведут ни к чему иному, кроме пустого самомнения, поэтому оставь их тоже, как негодную ветошь. Даже одна минута внимательной молитвы для души дороже целого года строек и ремонтов различных монастырских зданий, которые все равно опять разрушатся: Приблизьтесь к Богу, и Он приблизится к вам, по слову апостола (Иак. 4:8). Христос же всегда неизменен, как и Его нескончаемая любовь и человеколюбие. Он просто предлагает нам Самого Себя, и в Нем мы обретаем вечность и отсутствие греха смерти. Христос просто есть. Он не прилагает никаких усилий, чтобы быть. Это лишь мы прилагаем великие усилия, чтобы продлить наше временное существование. В священном созерцании мы полностью освобождаемся от необходимости размышлять о Боге, потому что зрим Его, как Он есть, и так приходим к прямому ведению Бога. В этом состоит глубочайший смысл созерцания. «Созерцание есть единение и обожение, совершающееся в благодати Божией после оставления всего, что запечатлевает ум». Так пишут отцы-исихасты.

Подвизайся теперь так, чтобы твоя молитва привела тебя к совершенному созерцанию, а созерцание — к бесстрастию, подобно тому как мертвый не отвечает живым. В созерцании нужно подвизаться до конца жизни. Знаешь афонское изречение? «Умри прежде своей смерти, чтобы не умереть, когда будешь умирать». Это значит — откажись от всего вещественного и земного прежде, чем оно отречется от тебя! Оставайся как можно дольше в таком состоянии духовного созерцания без всяких образов и мечтаний, не придавая значения переживаниям, ибо оно в очах Божиих более значимо, чем проповедь слова Божия по всему миру…

— Я всегда думал, что проповедь слова Божия выше всего.

На мое замечание отец Григорий покачал головой.

— Сначала нужно спастись, а потом проповедовать, если такое служение благословит Господь и на это есть Его святая воля! Тот, кто взялся проповедовать, должен следить за тем, чтобы его слово не было пустой теорией. Если мы сознательны, значит, мы должны сознавать себя во Христе. Сознавать себя во Христе — значит спастись! Твое осознание этого должно быть максимально устойчивым. Если человек, выполняющий эту духовную практику, реализует ее, он, несомненно, станет подобен Христу. А если он достиг этого состояния сознания или духа, что именуется чистотой сердца, он уже никогда не покинет его. Такой человек всегда будет пребывать в Боге. Это словно дорога, освещенная солнцем, солнцем Христа…

За окошком рассинелось вечернее небо. Ливень прекратился. Монах Григорий вышел проводить меня на балкон. Я поддерживал его за руку. В облаках закатные лучи воздвигли огромную красивую радугу.

— Смотри, отец Симон, радуга! Это символ и суть земного мира. Подобно радуге, он возникает перед нашими глазами, завораживая своей красотой, и вновь исчезает, когда мы переходим в мир иной. А духовная свобода, это когда мы не зависим ни от чего, кроме Бога, Который сказал нам: Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11:26).