Птицы небесные. 3-4 части

Монахи принесли епитрахиль и кадило. Я отслужил литию и мы с отцом Агафодором протянули у могилы монаха по несколько четок. Я присел на кладбищенскую скамью. Вдали, над редким сухим леском, кружили чайки, почему-то залетевшие сюда, так далеко от моря. По вечнозеленым оливам пробегал ветерок, заворачивая наизнанку серебро листвы и качая скорбные кипарисы. У ног примостился рыжий монастырский кот и с мурлыканьем начал тереться о ботинок. Текучие неуловимые видения жизни, в которой и я сам был мимолетной вспышкой переживаний и поисков. Даже слабое тепло зимнего солнца, греющего правую щеку, казалось светом, пришедшим из другого мира, уже оставленного мной навсегда и передающего мне свои последние теплые ласки…

Болезни вновь обрушились на меня и я со скорбью начал понимать, что климат Афона не подходит для моих легких. Зима на Святой Горе выдалась суровая. Даже Новую Фиваиду засыпал снег, отчего скит похорошел неузнаваемо — снежный покров прикрыл все старинные развалины, превратив их в какой-то сказочный город. Я углубился в рукописи монаха Григория и забыл обо всем. Его записи удивили меня. В них вперемешку были собраны его замечания по различным вопросам духовной жизни и многочисленные цитаты его любимого святого — преподобного Каллиста Ангеликуда. «Тех, которые достигли истинного созерцания, Дух Святой соединяет с предвечной красотой Божественной Троицы. В глубоком изумлении при созерцании света Троицы ум теряет способность к восприятию чего-либо иного и забывает самого себя. Человек в Божественном созерцании облекается в Небесный образ, в образ Небесного человека».

Я сидел на деревянном топчане, опираясь спиной о деревянный щит, который мне служил опорой при долгих ночных молитвах. В углу, перед иконами Спасителя и Иверской Матери Божией, тихо мерцала лампада крохотным зеленым огоньком. Дрова в печи почти прогорели, но в келье еще держалось тепло. В три часа тридцать минут слабое легкое сияние голубоватого цвета стало проявляться перед иконами, оно ширилось и росло. В лицо словно пахнуло теплым ветром. Светлое веяние благодати заставило сердце замереть от святости того, что свершалось передо мной. В углу, источая сияние или, вернее, будучи сам этим сиянием, стоял монах Григорий, с той же едва заметной улыбкой на лице, которая запомнилась мне при нашем прощании. Только ряса его была уже не черной, а будто сливалась с белизной лица и бороды. Ног его я не видел. Он как будто стоял в светящемся ореоле. В келье наступила полная тишина. Я перекрестился, забыв, дышу я или нет.

— Вот и свиделись, отец Симон… Слова, услышанные мною, не были материальными. Они словно сами были частью этого светлого сияния. — То, что тебе передано, есть вечная традиция священного безмолвия. Это Божественное созерцание никогда не может измениться или прекратиться. Никогда не оставляй исихии, и Христос заберет у тебя земное время и подарит Свою вечность. Теперь можешь жить где угодно, но всегда предпочитай уединение. Это твой путь. Всегда согласовывай свое поведение с молитвенной благодатью, свое постижение — со святым Евангелием Христовым, а свое Богопознание — с Возлюбленным Христом. Помогай всем людям молитвой, а желающим утешения и молитвенного наставления — письменным словом духовного учения. Регулярно служи литургии в уединении. Храни православную традицию исихазма и передавай ее послушным и усердным ученикам в соответствии с их способностями. Тот, кто постиг Христа, постигает и Царство Его как чистую обитель Божественного света — это есть состояние полного безстрастия и человеческого совершенства в полноте святости и любви. Для того, кто обрел подобное постижение, все является Отцом, Сыном и Святым Духом, — сказав это, монах Григорий благословил меня с любовью и вошел в великий свет…

* * *

День огромный, как жизнь,
И ночь, синеглазая, вечна.
В сердце свое
Ты поглубже всмотрись:
Там времени нет,
А любовь — бесконечна…

Братство Новой Фиваиды сообщает, что на этом рукописи нашего духовного отца обрываются. Он прекратил вести свои записи и полностью удалился в уединение… Далее мы приводим выдержки из тетради схимонаха Григория. Комментарии сделаны рукой старца.

СВЯЩЕННОЕ БЕЗМОЛВИЕ ИЛИ ИСИХИЯ ( выдержки из рукописей схимонаха Григория )

1

Созерцание — это непосредственное вступление души под покров Духа Утешителя. Святой Дух ставит сердечным законом смирение и ангельское зрение — отсутствие видения грехов у ближних и непрестанную молитву. Но даже здесь человек может повернуть вспять. Тогда он теряет и мир души, и благодать.