Птицы небесные. 3-4 части

— Можно вас на два слова? Простите, что я сыном приехала. Оставить его не могу, а с ним, конечно, много забот. Я ведь не хотела замуж выходить. Случилось так, что попала в больницу. А этот человек пришел кого-то навестить. Приметил меня и повадился ходить. А потом… — Женщина горестно сжала губы. — В общем, грубый он человек. Не хочу и вспоминать о нем. Потом поженились, а счастья нет. Начал пить. Взялся за рукоприкладство. А я уже тяжелая была. Чтобы он не видел что плачу, возьму лук и чищу, а слезы так и катятся… Постоянно ожидала, когда все это закончится, как на освобождение из неволи надеялась… Начала в церковь ходить. Когда Ванечка подрос, схватила его и бегом в Новоспасский монастырь, к епископу Алексию. Наша семья — потомки Победоносцева. Владыка мою маму хорошо знал, добрый он человек. Приютил меня с сыном, стала я в монастыре швеей. Только московские зимы меня убивали. Как только в Новом Афоне открылся монастырь, владыка направил меня на Кавказ. Но братья сильно возроптали: почему женщина с ребенком в монастыре? Тогда меня и сестер владыка сюда, на Псху, благословил. Я ему о вас рассказывала, а теперь вот письмо написала. Вы в Москве в этом году будете?

— Собираюсь.

— Тогда передадите от меня письмо ему? Если можно, пожалуйста, привезите ответ.

— Конечно. А сыну соберите одежду для гор, на недельку могу его взять с собой.

— Спаси вас Господи, отец Симон.

Во время чтения часов на воскресной литургии, которая теперь с участием голосистых сестер во главе с монахиней Тихоной сильно выиграла, я вновь увидел в толпе сероглазого красавца-капитана, который подошел ко мне на исповеди:

— Батюшка, можно поговорить?

— Ты сейчас просто исповедуйся, а поговорим после службы!

Позади меня тихонько шептались дети — Ваня и его друг с хутора Санчар.

Во время исповеди дети замолкли. Я услышал позади себя шипение, как будто шипели два кота, и оглянулся: Ванечка и пухлый малыш больно щипали один одного, выпуча друг на друга глазенки, наполненные крупными слезами.

— Ну-ка, ну-ка, дети! Вы что тут устроили? — сделал я им строгое замечание. За обоих ответил Ваня:

— Мама говорит, что нам надо учиться терпению, вот мы и учимся!

— Вы лучше на службе тихо стойте и молитесь, это и есть настоящее терпение, — заметил я им, с трудом удерживая улыбку.

После литургии, пока в доме готовили угощения, принесенные верующими, мы с капитаном присели во дворе на табуретки.

— Хочу вам подробнее про жизнь свою рассказать, почему меня из Нового Афона турнули. Ну, чтобы вы правильно поняли. Кое-что я вам в прошлый раз рассказывал… После катастрофы на Днепре мне справку дали, что с головой не в порядке. Я игумену говорю, что наотрез отказываюсь машину водить: «У меня даже справка есть, где прямо написано — нездоров!» — «Ничего, — отвечает. — В Абхазии можно и с такой справкой ездить!» Я ему серьезно пытаюсь растолковать: «Наеду на кого-нибудь или в пропасть свалимся!» Он не верит, то туда, то сюда посылает ездить. Ладно. Поехали мы на «Газели» с братьями в горы за дровами. У меня все уже внутри кипит. Дорога узкая, одному еле-еле проехать. Навстречу из-за поворота другая машина. Беру резко вправо, а там обрыв. Так и ухнули туда. Но ударились о дерево, каким-то чудом, слава Богу, над пропастью удержались… А игумен мне: «Чини машину и снова за баранку!» Я понимаю, водителей нет. Ведь он вообще-то человек неплохой. Но вот из-за машины уперлись лбами: «Сам крути баранку!» — говорю. Тут я ему все и высказал: «Приказывай своим келейникам, а не мне!» После этого на Псху ушел.

— Понимаю, Георгий. А что это у тебя за справка?

— Нервы не в порядке, батюшка. Да вы не пугайтесь, я человек мирный. — Он с усмешкой посмотрел на меня. — Я вам пригожусь, у меня руки откуда надо растут…

— Подумаю, как определимся с местом, сразу сообщу. У нас в скиту всего две комнаты. А инок Харалампий в эту зиму не сошелся с послушником Евгением. Нужно мне с Харалампием посоветоваться. Подождем, когда из Москвы вернется, — в раздумье проговорил я.

— Обоих знаю: про Евгения ничего не могу сказать, он где-то тут поселился, к монахине Тихоне ходит на беседы. А с Харалампием я бы смог жить, ведь я покладистый, а он — смиренный… — Капитан выжидательно замолчал.

— А семья у тебя есть?

— Есть, как же, жена и дочь. — Послушник шумно и глубоко вздохнул. — После той трагедии пошли у меня с женой нелады. Она в торговле работала, сами понимаете… Завелись у нее дружки из ОМОНа. Как-то я услышал, как она меня по телефону заказывала: «Поломайте ему, — говорит, — руки и ноги, а убивать, — не убивайте! И передайте этому негодяю, — кричит, — что ни квартиру, ни дочку ему не отдам!» В общем, решили они меня сделать полным инвалидом. Посчастливилось мне, что углядел я из другого подъезда, куда уходил покурить, как эти бандюги двинулись в мою квартиру. Проходят мимо, смеются: «Сделаем ему сейчас справку о болезни!» Я и рванул тогда на Кавказ. В Новом Афоне меня приняли в монастырь послушником. А дальше вы знаете, что из этого вышло…