Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1

«Просто так ноги не ломаются, – думал я. – Ведь у Бога на все есть своя причина! Что такое мои ноги? Это движение. А если это движение в неверном направлении, причем исполненное безрассудного упрямства?.. Похоже, Богу более всего дорога душа человека, если ради нее он идет на то, чтобы через боль смирить и исправить такого грешника, как я…». В ответ на эти горькие размышления что-то во мне смиренно и кротко подтверждало правильность этих выводов.

От всего сокрушенного сердца, лежа на больничной койке, я просил у Бога прощение за все дурное, что творил и продолжаю творить. Сильное желание полностью изменить свою жизнь окончательно утвердилось в моей душе. Встревоженная девушка, узнав, что я в больнице, пришла навестить меня. Я искренно попросил у нее прощения за свое поведение, сказав, что теперь же, не откладывая, начинаю новую жизнь, где никаким семейным отношениям нет места. Еще два долгих месяца мне пришлось передвигаться на костылях, а затем еще месяц ходить на занятия, опираясь на палку. Но, как бы там ни было, лодыжка срослась хорошо и к весне моя нога стала здоровой, как прежде. В университете пришлось наверстывать упущенное и сдавать экзамены по всем тем предметам, которые я не посещал, пока был болен.

Благодаря прямому вмешательству Божественного Промысла, мне пришлось на личном опыте усвоить простую истину, что людям, живущим без Бога и без совести, конец один – наказание от Бога и от людей. Но тому человеку, который в ладу с Богом и со своей совестью, не грозит никакая опасность. Кроме того, ему помогают и Бог, и люди. Мне очень хотелось стать таким нравственным человеком, который всегда прислушивается к голосу своей совести и согласовывает все свои поступки с заповедями Священного Писания. Господь ясно дал мне понять Своей затрещиной, что, совершая грех, я развращаю не только себя, но и ближних своим непорядочным отношением. Бог недоступен для греха, но также и та душа, которая отстала от греха и соединилась с Богом. «Свобода» нераскаянности человека – это не что иное, как демоническая «свобода», но истинная свобода в Боге есть спасение от всякого греха в покаянии и благодати Святого Духа.

Однажды ребята из последней старой компании, которых я однажды встретил на улице, затащили меня к себе на квартиру:

– Что, Федор, забыл старых друзей? Почему ты к нам не заходишь? – посыпались на меня вопросы. Как говорится, бросил пить, стал одеваться?– среди присутствующих послышался смех. – Хочешь послушать новые записи? Посидишь с нами?

– Мне такая жизнь перестала нравиться, к тому же у меня нет свободного времени, а музыку я слушаю другую…

На мои объяснения раздались протестующие возгласы:

– Какую еще можно слушать музыку, кроме современной? И разве можно жить иначе? Так все живут!

– Нет, не все. Я точно знаю! Кроме того, существует живопись, книги, классическая музыка, наконец…

– Классическая? Скажешь еще – опера? Да от нее одна муть в голове! Такую музыку каждый день по радио крутят, надоело!

– Есть очень хорошие оперы. А из классики можно слушать, например, Баха. Мне, кстати, по душе его музыка…

– А принесешь что-нибудь для знакомства?

– Принесу! – пообещал я и, попрощавшись, вышел, понимая, что наши пути разошлись окончательно.

Баха я им действительно принес, но услышал равнодушные реплики: «Да, неплохо звучит…» Это был мой последний визит в прошлое.

В связи с давним общением с этими веселыми компаниями мне запомнился удивительный случай. До армии я иногда забредал в гости к одной семейной паре из их числа: муж учился в высшей партийной школе, его жена работала в торговле. Помню, что как-то этот парень, подвыпив на шумной пирушке и, желая меня поразить, во всеуслышание признался, что он верует в Бога, и в знак правдивости рассказанного несколько раз перекрестился.

– А дальше что? – спросил кто-то.

– А дальше… – замялся «верующий». – Дальше ничего…

– Ну, так мы все веруем! – засмеялись присутствующие.

А вот дедушка его был действительно глубоко верующим человеком. Он отдал молодоженам свою единственную комнату, а сам жил в прихожей, где у него стоял узенький тюфячок и висело несколько бумажных иконочек. Лицо у дедушки было всегда светлое и доброе, а терпение безграничное, потому что молодожены часто ссорились и ссоры их были довольно громкими, переходившими в бурные сцены. Чтобы с улицы не были слышны их размолвки, они включали музыку на полную громкость и ею пытались заглушить свои скандалы. Когда я бывал в их компании, старичок ласково подзывал меня, расспрашивал о жизни и пробовал говорить со мной о Боге, всегда проявляя ко мне непонятное участие, чем удивлял внука и его жену. На молодоженов он никогда не гневался и никто не видел его раздраженным и несдержанным. Когда он был в состоянии ходить, то часто бывал в церкви, а когда ослабел, то тихонько молился в своем уголке, не обращая никакого внимания на шум и музыку.