Птицы поют на рассвете

— Витька, я сказал — весь. Это приказ. Начальник-то я… — Строгость, как всегда у него в таких случаях, не получилась. Мешала притаенная в губах улыбка, спокойный взгляд.

Витька просительными глазами смотрел на Масурова. Рука его держала хлеб.

— Ну, Витька, отдыхай. Я пойду. — Масуров постоял еще минуты две. — Отдыхай.

Он медленно двигался вдоль топкого болотистого берега озера.

Четыре километра лесом. Масуров шел не спеша. После ночи езды верхом хотелось размять ноги. Незаметно вышел в редняк. Как кусочки солнца падали с высоты багряные листья и в хмурое утро вносили свет. Впереди проступила речонка Лань.

Он остановился. Посмотрел вправо-влево, еще раз посмотрел. Он бывал здесь не раз…

Он увидел переправу через Лань. Переправа разбита. Бомба. Возможно, даже случайная: местность эта болотистая, пустынная, в стороне от военных дорог, и здесь — ни отступать, ни наступать. Вниз по течению этой речки, метрах в трехстах от переправы, бревенчатая хижина перевозчика. Масуров направился к ней.

Просевшие нижние венцы наполовину врылись в землю, деревянная крыша давно покрылась пятнами курчавого зеленого мха, и было похоже, что хижина, как дерево, выросла из земли. У самой хижины, шагах в пяти, врезалась в берег лодка с пустыми уключинами, одно весло лежало у борта, другое стояло в мокром песке торчком, лопастью вверх.

«Весло торчком», — сказал про себя Масуров. Можно идти. Перевозчик, бородатый, закатив рукава, шпаклевал лодку. Он весь ушел в работу и, казалось, даже не видел, как мимо него прошагал Масуров и скрылся в хижине. Перевозчик продолжал копаться у лодки.

Потом ввалился Саша-Берка. Неторопливо снял обмятую кепку, телогрейку повесил на гвоздь, поверх телогрейки Масурова, и остался в пиджаке и серой косоворотке, забранной в черные брюки, заправленные в сапоги с низкими голенищами. Зачерпнул кружкой воды в ведре, стоявшем на табурете у двери, и залпом выпил.

— Фу! — отдышался. Будто враз стало легко.

В окошко было видно, как перевозчик шпаклевал лодку. Одно весло по-прежнему торчало лопастью вверх.

— Что нибудь случилось? — тронул Масуров Сашу-Берку за руку. — Или это вызов на обычную оперативную встречу?

— Случилось. Но все идет как надо. — Саша-Берка коротким жестом успокоил его.

Масуров внимательно смотрел на Сашу-Берку.

Ну, группа нападения и группа, которой открывать вагоны, готовы к действиям, это Масуров уже знает. То, что ловля молодежи продолжалась все время, главным образом в деревнях, Масурову тоже известно. Известно ему и то, что Оля вошла к немцам в доверие, что на пустующей спичечной фабрике двадцать семь комсомольцев ведут подготовку к побегу, и в техникуме — тринадцать, вместе с Олей. Им передали пятнадцать гранат. Сколько смогли. В помещениях техникума и на дворе спичечной фабрики, в шалашах, собрана для отправки в Германию тысяча человек. Даже больше. В последние дни усилилась охрана этих лагерей. В охране только немцы. Городские комсомольцы-подпольщики выследили это.

— Все, кажется, прояснилось, — сказал Саша-Берка, сунув в карманы руки. — Донесения у меня точные. Отправка завтра. Конечно, возможна и отмена. Но пока ясно — завтра. Как видишь, есть основание для нашей внеочередной встречи.

— Данные, что отправка завтра? — Масуров поскреб указательным пальцем кончик носа.

Ну, их достаточно. Во-первых, управление гебитскомиссариата, ведающее мобилизацией рабочей силы для рейха, послало начальнику станции заявку на состав, сообщили комсомольцы, связанные с гебитскомиссариатом. Начальник станции приказал начать формирование состава из тридцати семи вагонов-теплушек, во-вторых, подпольщик, работающий на станции диспетчером, передал это своему товарищу, слесарю депо, тоже подпольщику, а тот по ниточке дальше. Он же, слесарь депо, выяснил, кто из машинистов готовится в путь. Машинист — свой человек и согласился участвовать в деле. Не сразу так получилось, но согласился. Человек — свой. С ним все обговорено. Условились: он даст сигнал о выходе с последней станции, с узловой — два протяжных гудка и один короткий. А через два-три километра еще — два коротких и один протяжный.

— Мы ж услышим с такого расстояния, — уверенно сказал Саша-Берка. — Место менять не будем?