Птицы поют на рассвете

Шли молча.

Впереди в высоком небе льдисто сверкала Полярная звезда, и казалось, что была она недалеко. А как раз под ней и начинался большой, настоящий лес. Там немца уже не встретить, — это Масуров знал. Он снова подумал о компасе. Но так и не смог припомнить, когда и как компас исчез. Рассветет, разберется, куда двигаться дальше. А пока направление одно — на Полярную звезду.

Он услышал короткий вздох и приостановился. «Тяжело девчонке». Только сейчас подумал об этом. И одежонка, должно быть, не бог весть. Да и на ногах что…

По щеке от виска до подбородка резко прошлась сухая ветка, и Масуров почувствовал, как горяч ее след. «Наверное, до крови».

— Не отставай, — сказал в темноту.

— Да, — произнесла Оля покорно.

Масуров мысленно возвращался и возвращался к железнодорожной насыпи на одиннадцатом километре, к лесной опушке, в глубине которой, за можжевельником, Витька удерживал поводья, дожидаясь его и Сашу-Берку, к бору, куда во весь опор, падая и поднимаясь, перебегая от сосны к сосне, мчались те, которых они выпустили из вагонов. Тысяча… А может, и больше. «Политическая операция».

Но думалось почему-то не о тысяче — о Витьке, о Саше-Берке…