Птицы (СИ)

— Фанни, — сказала Арабелла тоном, каким обычно взрослые говорят с детьми. — Вам не стоит бояться. Вы прекрасны. И это они все в ваших сетях, а не наоборот. Так нарисовано на афише.

— Дедушка говорит, — добавил Финч, — что, когда человек надолго прекращает быть собой, его душа черствеет, и он умирает изнутри.

— Так и есть, — кивнула мадам Розентодд. — Я почти очерствела и умерла изнутри. Вы очень умные дети.

Она будто на мгновение забыла о собственных бедах и пристально поглядела на Финча и Арабеллу. Оба тут же опустили глаза и покраснели, не в силах выдержать немигающий взгляд этой восхитительной женщины.

— Вы очень милые, — сказала мадам Розентодд. — Спасибо вам за вашу доброту. Сейчас нечасто встретишь того, кто просто выслушает и попытается утешить. Жаль, что вы — всего лишь дети. И жаль, что все несколько сложнее, чем просто взять и попробовать. Но вы своего добились, маленькие коварные интриганы! — она звонко рассмеялась. — Мне уже не так грустно. Может, это я могу что-то для вас сделать?

— Нет, Фанни, спасибо… — начал было Финч, но Арабелла перебила его:

— Мой дядя, — сказала она и указала на дверь за спиной мадам Розентодд. — Он там, внутри. Мы не шли ни на какую ярмарку, а следили за ним, потому что на самом деле он не мой дядя. Он очень плохой человек. И мы хотели узнать, что он замышляет.

Мадам Розентодд вздохнула.

— Я тебе очень сочувствую, малышка, но детям и правда лучше не посещать такие места, как «Пересмешник». Там полным-полно плохих людей. А еще то, что показывают на сцене, порой бывает… гм… непонятным для детей. К тому же, — она наклонилась к Финчу и Арабелле и, приставив ладонь к губам, прошептала, — за дверью черного хода стоит Вингало, младший брат Боргало, который сторожит главный вход. Они очень злобные, и я не смогла бы вас провести, даже если бы захотела. Мне очень жаль…

Арабелла пригорюнилась, и мадам Розентодд ласково взяла ее за подбородок. Лукаво прищурилась и сказала:

— Знаешь что? Как выглядит этот твой дядя? Который не-дядя.

— Он носит черный костюм в тонкую белую полоску. А еще у него тонкие черные усики.

— Я погляжу, что он там делает, и напишу тебе в письме. Скажи мне номерной код твоего приемника пневмопочты.

— В Горри не проведена пневмопочта. Но вы можете написать мне обычное письмо! Я сама всегда забираю почту!

— Говори адрес, — сказала Фанни.

— Горри. Улица Трум. Дом номер семнадцать. Арабелла Джей из девятой квартиры.

— Горри. Трум. Семнадцать. Девять. Арабелла Джей. Сейчас запишу в гримуборной.

В дверь постучали. Глухо. Несколько раз.

Финч никогда не видел и не слышал, чтобы кто-то стучал не внутрь дома, а наружу. Но мадам Розентодд явно поняла знак.

— Да иду уже! Иду! — раздраженно воскликнула она и повернулась к детям. — Рада была с вами познакомиться. Финч. — Она протянула руку мальчику, и тот ее восторженно пожал. — Арабелла. — И девочка тоже пожала. — Дети, я должна вас предупредить. Не стоит ходить по таким местам. Здесь бродит всякий сброд, и вас могут обидеть. А я этого не хочу.

— Хорошо, Фанни! — сказали Финч и Арабелла хором.

— Ну ладно. — Женщина улыбнулась. Кажется, она поняла, что никакие советы и увещевания детскому любопытству не указ.

Мадам Фанни Розентодд, «гвоздь программы», кивнула им напоследок и исчезла за дверью.

*

Уже стемнело. Финч брел домой, утопая по щиколотку в снегу. Ноги мальчика гудели от долгих блужданий по закоулкам родного района, руки совершенно одеревенели от копания в кучах ржавых деталей и механизмов, сваленных на задворках мастерских. В животе от голода скрипело, скрежетало и урчало, словно Финч и сам был сделан из таких механизмов.

После возвращения в Горри они с Арабеллой разделились, и девочка сразу пошла домой — дожидаться письма от мадам Розентодд. Финч же отправился в буквальном смысле в неизвестность — на поиски того, без чего их план не мог состояться.

И все же трофей, который он сжимал в руке, а именно увесистый сверток, служил доказательством, что все было не зря.

На улице Трум, от самой улицы-трубы в одном ее конце и до «Дома-со-злой-собакой» у моста в Гротвей в другом конце, горели лишь несколько фонарей, да и те довольно далеко друг от друга. Они походили на висящие в воздухе брызги света, которые выхватывали из темноты какие-то небольшие отдельные фрагменты вечера.

В будочке на станции мистера Перри светились окна: старик, должно быть, сейчас готовил ужин. В некотором отдалении располагался «Фонарь констебля»; к нему вела дорожка из развешанных на проволоке фонариков. Зажигал их всегда мистер Перкинс, младший констебль, в то время как мистер Доддж, его старший коллега, считал это дело ниже своего достоинства, предпочитая сидеть в тепле и указывать помощнику, как правильно зажигать фонари через рупор вещателя. Одинокий фонарь на кованой опоре висел и над входом дома № 17; в рыжих прямоугольниках окон колыхались темные силуэты жильцов…

Финч уже был неподалеку от своего дома, когда входная дверь открылась, и из нее вышла женщина. Свет фонаря вырвал из темноты зеленое пальто с лисьей оторочкой и шляпку с загнутыми полями.