Птицы войны

Стрельбы уже начались, из-за ограждения был слышен голос комментатора, выкрики тренеров и зрителей. Мария вышла из машины, взяла за руку сына. Торопливо двинулась через площадь к входу на трибуны. Алекси потянул мать в сторону лотка, где продавали сладости.

— Мама, я хочу мороженого.

Мария оглянулась по сторонам.

— Хорошо, сынок! Сейчас мы найдем папу, и он купит тебе мороженое… Немного потерпи.

Стрелковые соревнования проходили на огороженной площадке за зданием аэропорта. На открытом воздухе были установлены мишени, расчерчены стрелковые позиции. Вокруг площадки — зрительские трибуны, почти заполненные. Мария увидела зону для журналистов и стала пробираться туда, где были расставлены камеры, и репортеры смотрели в бинокли, что-то записывали, болтали между собой.

Диктор объявил новый этап соревнований. По именам вызывали спортсменов.

Мария подошла к входу на трибуны, возле которого стоял полицейский. Она увидела Матиаса — тот проходил вдоль стрелкового поля с фотокамерой, делая снимки.

— Там мой муж. Мне нужно с ним срочно поговорить.

Позвали Саволайнена, он обернулся. Встревоженный, начал пробираться к выходу. Показал охране свою аккредитацию, и Марию пропустили за ограждение.

— Что случилось?

— Они нашли меня.

— Кто?

— Кравец, надзиратель в Плетцензее… Он приходил в ателье.

Саволайнен провел Марию в журналистскую зону и усадил на скамейку. Алекси сразу встал у перил, с интересом наблюдая за стрельбой.

— Он угрожал вам?

— Он подошел к окну и показал Алекси игрушку… Это было очень страшно! Теперь я уверена, это они убили Хильду, а хотели убить меня. Она взяла мой плащ…

Алекси подбежал.

— Папа, можно мне бинокль?

— Конечно, милый, — Матиас снял с груди бинокль и передал сыну. Взял за руку Марию. — Успокойся. Здесь ты в безопасности… Я переговорю с охраной. Потом поедем в полицию.

Саволайнен направился к охране стадиона, Мария осталась сидеть на трибуне. Она подозвала Алекси и усадила к себе на колени.

— Никуда не убегай, понял? Есть люди, которые хотят нам зла, мы в опасности.

Мальчик кивнул.

— Мама, а почему дяди стреляют?

— Это соревнования, милый… Они соревнуются, кто лучше попадет по мишени.

— А зачем?

Диктор объявлял выход новой группы спортсменов.

— Ерхо Саар… Збигнев Сметан! Ханс Нордстрем… Алексей Нестеров!

Мария вздрогнула. Не такая уж редкая фамилия, наверняка в СССР тысячи, десятки тысяч Алексеев Нестеровых, и вот один из них сейчас выходит на поле.  Но, подчиняясь любопытству, Мария взяла у сына бинокль. Как он выглядит, этот Алексей Нестеров — старый или молодой?

Журналисты подтаскивали штативы ближе к мишеням. На поле выходили спортсмены — разминали руки, делали приседания. Тренер в бело-синей форме  что-то помечал в своих листках. Мария слышала русскую речь.

— Дечин, Нестеров, приготовиться!

Мария никак не могла поймать поле в бинокль, все расплывалось перед глазами. Наконец она сообразила покрутить колесико настройки, увидела ряд мишеней, спины, затылки стреляющих. Старый, молодой? Вот этот, с рыжими бакенбардами? Или тот, в зеленой куртке? Наушники на спортсменах делали их всех похожими.

Команда. Спортсмены подняли руки с пистолетами, прицеливаясь. Команда. Раздались выстрелы.

Мария прошептала.

— Не может быть… Нет, этого не может быть.

Она опустила бинокль. Второй слева, плечистый, с темным стриженым затылком, повернулся, и ей показалось… Нет, лучше не смотреть. Снова зазвучали выстрелы.

— Мама, когда мы пойдем есть мороженое? — напомнил Алекси.

Мария взяла его за руку и поднялась с места, оставив на трибуне бинокль. 

* * *

Арбитры снова подбежали к мишеням. Нестеров и Дечин ушли с позиции, сняли наушники. Киреев записывал результаты. Шимко хлопал спортсменов по плечам.

— Дечин — молодец! Обстрелял норвежца! Нестеров, идем на бронзу!

— В раздевалку! — отправил всех Киреев.

Но Алексей уже заприметил за ограждением Саволайнена и протиснулся к выходу. Нужно найти Матиаса и сообщить ему новости насчет Шилле. И адресами, что ли, обменяться, а то снова потеряют друг друга на десять лет.

Зрители уходили с трибун на перерыв, который объявили до выступления винтовочников. Награждение позже. Бронза в командном зачете — ну что ж, хорошо!

Народ толпился на небольшой площади перед зданием аэропорта, покупали сладости и лимонад. Ребятня кружилась на каруселях, у входа в детский городок возвышался огромный гусенок и, чуть поменьше, мышь в красных трусах, с круглыми ушами. «Вот бы Кима с Анютой сюда», — подумал Нестеров, осознавая вдруг, что успел соскучиться по жене и сыну. Сын… Он вернется, сядет и поговорит с Кимом. Скажет, что он — его настоящий отец, что знал его мать до войны. Есть неправда, которая рано или поздно становится правдой, и это будет самая правильная правда из всех.

Саволайнен стоял у лотка с мороженым, в небольшой толпе зрителей.

— Матиас! — окликнул Нестеров, но тот не услышал.

В небе развевались разноцветные флаги, звучал финский спортивный марш.

Кравец наконец припарковался, заняв освободившееся место рядом с зеленым Саабом, вышел из машины, открыл дверь и галантно подал руку даме в темно-лиловом костюме.