ПТУшник

Когда я увидел, как он безвольно катится после удара автобуса, сердце у меня в пятки ушло, представив, что опер погибает во время погони за страшным преступником, заработавшем целых пять рублей, а может и всего то четыре с половиной на своей спекулятивной операции.

Которую пытался прервать своим телом храбрый сотрудник, но, он погиб во время погони и исполнения, ибо, матерый спекулянт оказался слишком ловок, хитро отскочил от автобуса, который подло убил оперативника ударом сзади.

Прямо так и вижу такие заголовки на передовицах местных и центральных газет, почетные похороны и залп над гробом, рыдающую молодую вдову, суровые лица товарищей погибшего, обещающие достать бандита из-под земли.

Да, тогда у меня появились бы серьезнейшие проблемы, меня искала бы вся ленинградская милиция, пусть я к смерти опера имею совсем опосредованное отношение.

А так он уже стоит на ногах, и чертов сержант показывает ему в мою сторону, успел разглядеть, как я перебегаю Невский, да еще с такой заметной сумкой в руках, как тут меня не заметить.

Опер начинает движение в мою сторону, как недобитый Терминатор, однако, бдительный сержант хватает его за плечи и останавливает, транспорт опять пошел по проспекту, теперь им придется ждать с минуту, пока снова переключатся светофоры.

Я бросаюсь бежать, успев обшарить толпу народа взглядом и не заметив нигде того самого очкарика, которого должен конвоировать сержант. Он то может его и конвоировал, довел до перекрестка Невского с Литейным, разглядел как-то нашу погоню и ее последствия.

Что он смог сделать?

Перепоручить кому-то из своих очкарика и броситься на помощь к оперу. А, если никого из сотрудников рядом нет?

Я, например, больше в форме никого не вижу, тогда может просто оставить очкарика на месте, с наказом дождаться его, а то хуже будет.

Конечно, любой нормальный человек, как только сержант удалится на пятьдесят метров, тут же встанет на лыжи и скроется в тумане, раз паспорта на руках у органов не осталось.

Об этом я раздумываю, равномерно дыша при беге вдоль улицы, вскоре я добегаю до Пяти углов, где сажусь на первый попавшийся троллейбус, идущий в сторону Витебского вокзала.

Стоит помнить о серьезном техническом преимуществе органов милиции передо мной, о наличии рации у того же сержанта. В своем районе они могут устроить мне операцию «Перехват», если дать им на это дело с полчаса, а десять минут уже точно прошло.

Я снимаю снова петушок с «Кarhu», переворачиваю сумку с белой стороны на черную и пытаюсь отдышаться, закинув пятачок в аппарат и оторвав билет за четыре копейки.

Троллейбус № 8 идет в нужном мне направлении, довезет меня снова до Рижского проспекта, где я вылезу и отправлюсь на Балтийский мимо своего бывшего училища.

Сегодня поступил очень глупо, не разобравшись с обстановкой, сразу же достал товар и начал его предлагать, как раз на глазах у опера, ждущего такого лошка.

Видно, что парню потребовалось сегодня кого-то прихватить на горячем, причем, очень сильно потребовалось. Вот такого вот новичка в этих делах, как я.

Остальные центровые или платят давно тем же операм или отделываются разными услугами, постукивают и тому подобное. Впрочем, в том районе мне не стоит больше появляться, несколько лет — это точно.

Ничего, таких районов в городе на Неве еще много, только осторожность придется принять за главное качество при продаже.

Я оставляю две книги в камере хранения, с собой беру в вагон «Железного короля», чтобы скоротать время в пути и подумать, как следует, о сегодняшней неудаче.

Глава 19 СВИДАНИЕ И ВОСПОМИНАНИЕ

Стасу я, конечно, ничего рассказывать не стану про свою изрядную неудачу. Или крутую удачу.

И даже про то, как я ловко ушел от ареста и погони, очень бы хотелось похвастать, однако, про это точно нельзя никому проболтаться.

Парень он все же самолюбивый, за полученное ограничение в правах и доле от проданного сильно расстроился. В прошлой жизни перевоспитать его хоть немного у меня не получилось. Как только исчезли накопившиеся до меня многочисленные проблемы с уголовкой и деньгами, когда мы начали снова вместе работать и очень хорошие для мелкого бизнеса доходы пошли, он сразу же начал бухать и куролесить. Пришлось его даже лично вязать по рукам и ногам пару раз. ждать, пока не успокоится.

За год работы всю свою долю прогулял и в долги с каждой неделей все больше ко мне влезает, сколько бы мы не зарабатывали.

Ну, есть такие люди — трудно что-то сделать с природой человеческой. Потом пришлось все-таки расходиться, все честно поделили, ничего не скажешь и дальше уже мало общались.

Может Стас теперь с той же теткой снова что-то начать обсуждать, от нее опять к ее мужику уйдет, а там еще куда дальше.

Так что, молчание — истинное золото!

Особенно, когда уже встал на трудную стезю нарушения крайне суровых законов социалистического государства и успел нормально так ознакомиться с негативными последствиями неосторожного обращения с доставшимися нам на халяву материальными активами.