Публичное одиночество

ШОВИНИЗМ

(1998)

Интервьюер:Вас подозревают… в шовинизме, имперских амбициях, антисемитизме. Может, поэтому к Вам подозрительно относятся демократические критики?

Да оставьте вы, бога ради, эту чушь! Какие бы они ни были демократические, но они, я уверен, все-таки не сумасшедшие.

Какой же это шовинизм, антисемитизм?

Разве вы не понимаете, что нетерпимость к другим, вечные поиски врагов – это же просто от тяжелой закомплексованности.

У меня чего-чего, а комплекса неполноценности не было никогда. Ни в чем и ни перед кем…

Что касается «имперскости» – то да! Я люблю империю, и у меня тут хорошая компания – Пушкин, скажем. Не было бы империи – не было бы Петербурга. Вообще, это судьба России – быть великой многонациональной империей. Кстати говоря, она никогда ничем иным и не была, только называлась по-другому.

И не «имперскости» мне не могут простить критики. Это все из другой оперы.

А в чем же дело?

Да все в том же. В простой человеческой зависти. Одних она толкает к шовинизму, других в революцию, третьих в такой вот «либеральный террор».

Чувство понятное, житейское.

Только простой человек скажет просто: «У них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает», пойдет ночью и подожжет сарай у соседа. Ну а образованный человек сумеет целую теорию сочинить, все свои таланты вложить, так обо мне напишет – зачитаешься.

Не зря учились… (I, 72)

ШОЙГУ СЕРЕЖА

(1998)

Я очень люблю Сережу.

Когда в марте правительство подало в отставку, я первым делом позвонил ему и сказал: в любой момент можешь рассчитывать на меня… (I, 75)

ШОУ

(2008)

Интервьюер:Вы являетесь противником танцев со звездами, звезд на льду, цирков, рингов и прочего?

Ни в коей мере. Все перечисленное интересно смотреть. Я говорю о реалити-шоу – «Большой брат», «Дом – 2», где, по-моему, ни разу ни у кого из участников ни одной книжки не появилось на тумбочке.

А кстати, будь Вы сейчас молодой звездой, в каком шоу согласились бы участвовать?

Ну, во-первых, я и в своем нынешнем возрасте участвовал бы с удовольствием. Если бы время нашлось. Это азартно, это весело…

О, после нашего интервью к Вам ломанутся с приглашениями. По-моему, Вам подходят бокс и джигитовка. Или работа с хищниками.

Если выбирать, исходя из соответствия характеру, – пожалуй. А если на преодоление себя – это лед. Я единственный раз в жизни встал на коньки, в тот день у меня увели девушку, и я – в знак протеста – никогда больше на каток не ходил.

Увели, пока Вы учились кататься?

Ну да. Она была на фигурных коньках, мой товарищ – на «канадках» хоккейных, а я – на двухполозных, которые прикручивались к валенкам…

Минуточку. Сколько же Вам было лет?

Лет десять.

Рановато у Вас начали девушек уводить.

Это послужило мне уроком.

Никогда не вставать на коньки?

Заботиться о том, чтобы не уводили девушек. (I, 129)

ШПАЛИКОВ ГЕНА

(2003)

Однажды, когда мы с Сережей Никоненко жили на Сивцевом Вражке, к нам пришел Гена Шпаликов, пьяный, с авоськой, в которой были початая четвертинка водки и куча скомканных бумажек.

Когда мы спросили его, что это, он ответил, что это – стихи.

И это была потрясающая картина: гений спит, постепенно трезвея, а мы с Сережей на полу расправляем эти бумажки и читаем новые стихи.

Интервьюер:Когда Вы в последний раз встречались со Шпаликовым?

Последний раз я нес его гроб.

Я помню его волосы около моего лица, и волосы пахли Геной, и это было так странно. Это была одна из первых потерь в моей жизни – человек, которого я любил и знал, и поэтому это было сильное потрясение.

Вы часто бываете на его могиле?

Нет, я не бываю там часто.

Последний раз я был на одном из юбилеев, затрудняюсь вспомнить даже, на каком. Я думаю, что то, как я могу помочь Гене, неважно, и я не хочу расшифровывать, я делаю это ежедневно.

Часто среди друзей Вы вспоминаете его имя, произносите тосты за праздничным столом?

Да.

Гена – легенда, Гена разбросан в пространстве своими афоризмами, шутками, фантастическими историями, фразами.

Мы с ним писали вместе сценарий, который назывался «Сестра моя жизнь», к сожалению, он так и не был поставлен. И мы придумали там замечательную фразу: «Скучный, как хор моравских учителей». Это Генино.

Почему моравских? Почему учителей?