Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

А вот для нравственного совершенствования или отдохновения души… Для нравственного совершенствования, как мне кажется, долго наблюдать за навязанным рафинированным страданием не нужно.

14.12.2016

​В имени тебе моем (о самоназвании писателей)

Пушкин был поэтом и всё что-то писал.

Однажды Жуковский застал его за писанием и громко воскликнул:

— А никако ты писака!

С тех пор Пушкин очень полюбил Жуковского и стал по-приятельски называть его Жуковым.

Даниил Хармс. Анекдоты из жизни Пушкина[180]

.

Недавно заговорили об искусстве представляться.

То есть, о том, можно ли, в тот момент, когда шубы уже сняты, но гости стоят в прихожей, поклониться и произнести: «Арнольд Степанович, поэт».

Тут две опасности — во-первых, в нашем Отечестве, если что хорошо помнят из Даниила Хармса, так это ответ из зала человеку, который говорит: «Я — писатель». Этот ответ умело используют даже те, кто не слышал о самом Хармсе. Во-вторых, у самих людей творческих профессий возникает неловкость от самопредставления. Они отчего-то считают, что слова «писатель» и «поэт» чрезвычайно почётны, и нельзя присвоить их себе, а нужно обойтись эвфемизмами.

То есть поэтом можно человека назвать только со стороны, и, лучше, когда он в могиле. Я встречал даже градацию «поэт» — это звание, а «литератор» — должность. И про должность, дескать, можно говорить смело и гордо, а вот звание должно явиться к тебе со стороны, и его нужно заслужить скромной и самоотверженной работой.

И это не изобретение прошедшего времени. Пишущие люди были озабочены этим странным вопросом довольно давно. В своих воспоминаниях Николай Чуковский рассказывал: «На одном писательском собрании в Ленинграде, в середине тридцатых годов, выступил Евгений Львович Шварц и, между прочим, сказал: „Конечно, никому не возбраняется втайне, в глубине души надеяться, что он недурен собой и что кто-нибудь, может быть, считает его красивым. Но утверждать публично: я — красивый — непристойно. Так и пишущий может в глубине души надеяться, что он писатель. Но говорить вслух: я — писатель — нельзя. Вслух можно сказать: я — член Союза писателей, потому что это есть факт, удостоверяемый членским билетом, подписью и печатью. А писатель — слишком высокое слово…“»[181]

Шварц был человек старой выделки и непростой судьбы. Ему всё это было важно.

Но потом о том же тревожился Сергей Довлатов: «Роль и поприще писателя всегда считались в России очень почётными и потому сказать о себе: „Я — писатель“ всегда считалось в России крайне неприличным, всё равно, как сказать о себе: „Я — красавец“, „Я — сексуальный гигант“ или „Я — хороший человек“»[182].

В общем, как заметил всё тот же Хармс по другому поводу: «Хорошие люди, а не могут поставить себя на правильную ногу».

Самопредставление, чтобы пустить пыль в глаза или просто хорошо выглядеть — крайне уязвимо.

В фильме «Криминальное чтиво» один из героев представляется: «Я — Винстон Вульф. Решаю проблемы».

Это прекрасная самопрезентация — но только в том случае, если она именно такая. Если человек просто мастер на час (то есть тоже решает мелкие проблемы с кранами и лампочками, то тут ровно тоже, что с поэзией). Это восходит к одному эпизоду бондианы, в котором главный герой, застрелив очередного негодяя в клинике, садится в машину любовницы-медсестры. Она его спрашивает: «А чем, вы, собственно, занимаетесь?» Бонд отвечает, что он troubleshooter, что несколько теряется в переводе.

Вот это, я понимаю, представление.

Все эти споры, напоминают какой-нибудь страшный год, все расхищено, предано, продано, на сходнях в Крыму давится элита империи, летят в воду чемоданы, а господин капитан хрипит, выпучив глаза: «Обращаться ко мне не ваше благородие, а ваше высокоблагородие! Зарубите себе на носу!»

Да кончилась старая система отношений, истлел общественный договор с литературой, все меняется — а тут «слово „писатель“ не стоит употреблять, потому что…» Да все можно, вас сейчас Землячка с Белой Куном переназовут.

Всё это — прах и тлен. А перебирание чёток «поэт», «писатель», «литератор» и, извините «член» — сплошное лукавство. Стёрлось, обросло неприятными ассоциациями слово «литератор», надо зваться «писателями». Стало чересчур официальным слово «писатель», так чтобы быть от этой помпезности подальше, будем «литераторами». Нехорошо зваться инженерами человеческих душ, так будем называться исследователями жизни. Такая сутолока всегда напоминает безумное чаепитие и постоянное пересаживание в поисках чистой посуды.