Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

Нет, надувать губы, воротить нос, если лауреат Нобелевской или там какой ещё премии, предложит отнести рукопись в издательство «АБС» или «ЭСКИМО» к знакомому редактору, я бы не стал. И тебе не советую, но уверяю, издательство вежливое, лауреата выслушает, но руководствоваться будет очень простым соображением: можно на этом заработать или нет.

Исключения есть, но ты же не строишь семейный бюджет как подпольный миллионер в молодости: «Саша Корейко представлял себе будущее таким образом: он идет по улице и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. В бумажнике очень много денег, две тысячи пятьсот рублей. А дальше все будет чрезвычайно хорошо»[205]. Корейко потом много и упорно работал, кстати, безумный писатель, то поднимающий рейтинг, то теряющий всё, чем-то похож на него: «Тиф валил людей тысячами, Саша торговал краденными из склада медикаментами. Он заработал на тифе пятьсот миллионов, но денежный курс за месяц превратил их в пять миллионов. На сахаре он заработал миллиард. Курс превратил эти деньги в порошок»[206].

Где в этой цепочке место сетевых ресурсов, где хранятся терабайты прозы и стихов? Если честно сказать, тоже нигде. Произносить или писать фразу — «мой роман рекомендовали на сайте прозы» — только дразнить редактора, который небезосновательно считает, что там графоманы сидят и графоманами погоняют. Лучше уж добиваться сетевой известности через блоги, но если делать это без удовольствия, то проще потратить усилия на то, чтобы пробиться в телевизор, выйти замуж за звезду, ну и всё то, что я уже перечислил. Я знаю с полдюжины писателей, что начали с блогов, а потом выпустили книжки.

Но я вот что скажу — если так дело пойдёт, как оно идёт сейчас, то только в мире блоги и останутся. Давно похоронены традиции Союза писателей и ушли времена, когда одна книга кормила полжизни. Стоит ли тебе торопиться? Что тебе бумага? Денег всё равно не дадут. Диалог с читателем важнее, а он удобнее через экран, в который ты сейчас смотришь.

Но желание напечататься в голове многих людей вдруг теряет приставку и превращается в «желание печататься». А это — принципиально другое состояние.

Сам факт возникновения книги как физического объекта ещё ничего не значит. С книгами происходит ровно тоже, что и с расследованием преступлений и сказками — самое интересное начинается после финала. Это только так кажется, что когда бандиту заломили руки за спину, всё закончилось. Потом будет ещё долгое разбирательство, затем суд, и вовсе не известно, чем всё это кончится — может, его оправдают, и он придёт к героине с ножом. Так же и со сказками — главный ужас происходит между тем, как отзвучат свадебные бубны на последней странице и тем, как герои умрут в один день.

Человеку, жаждущему напечататься, кажется, что тот момент, когда он взял в руки свою книгу, вкусно пахнущую клеем и особым бумажным запахом, это-то и конец сказки. А вот и нет: её ещё надо продать, с ней нужно плясать и подпрыгивать далеко не под свадебные бубны, потом нужно себя приучить к отстранённости от этой книги. Отстраненность нужна, потому что твой текст, конечно, не поймут и будут называть тебя идиотом и дураком (конечно, только идиоты и дураки — но если ты всему этому будешь сопереживать, то тут же протянешь ноги).

Пока тебя лупят по голове за первую книгу, у тебя должна быть уже готова вторая, и ты уже должен лупить по клавиатуре, создавая третью. А что ты понимал под словом «печататься»?

Есть такая проблема «второй книги». Вот напечатал (следите за приставками!) он роман, его открыли какие-то критики (критикам всегда хочется кого-то открыть — это не требует капитальных вложений, зато потом можно рассказывать, как бежал по ночному Интернету с криками: «Новый Гоголь родился!». А потом наступает пауза — первую книгу человек пишет всю предшествующую жизнь, а вот дальше всё надо начинать сызнова.

«Печататься» — это ведь не напечатать что-то два раза, а вступить в особые отношения с издателями (когда они ждут от тебя следующую книгу и уверены в её качестве) и читателями (ровно то же самое). Идеальный писатель это не только человек, производящий текст, но и человек интересный. Он не тошнится пьяный на встрече с читателями. Он связно говорит, его не стыдно привести в телевизор, короче — он вообще интересен. Это такая работа, а не развлечение. Современная литература, конечно, знает бирюков и затворников — но эта кадровая позиция единична. Затворников-молчальников издательскому бизнесу обычно много не нужно.

Корней Чуковский: «В литературу легко войти, задержаться в ней удается немногим, но остаться — почти никому». Чуковский этой фразы не писал, а произносил её (с вариациями) в частных беседах. Но фраза эта абсолютно верная.

С одной-то книгой всё просто. Каждый из нас может написать одну полезную книгу.