Публикации в журнале «Нева»

Особым отношением к деньгам отличались рачительные и бережливые петербургские немцы, селившиеся, как правило, национальными колониями, или слободами, в окрестностях столицы. Одна такая немецкая слобода находилась на Выборгской стороне, вблизи Лесного проспекта. По местному сентиментальному преданию, в ней жили две семьи, дети которых — молодой ремесленник Карл и дочь булочника красавица Эмилия — полюбили друг друга. Однако их родители год за годом не давали бедным влюбленным согласия на брак. «Подождем, пока Карл будет зарабатывать достаточно, чтобы начать откладывать зайн кляйнес шатц (свои маленькие сбережения)», — говорили они. И дети покорно ждали своего счастья.

Через десять лет Карл стал зарабатывать вполне достаточно и уже отложил некоторое «шатц». Но родителям этого показалось мало, и они опять сказали: «Найн!» Прошло еще двадцать лет. И снова дети услышали категоричное: «Найн!» И тогда пятидесятилетние Карльхен и Эмилия посмотрели друг на друга, взялись за руки, пошли на Круглый пруд и бросились в него. И когда наутро их тела вытащили баграми, они все еще держали друг друга за руки. И тогда «господин пастор» и «господин учитель» посоветовали прихожанам назвать их именами улицу, чтобы отметить «удивительную любовь и не менее дивное послушание родителям».

Улица Карла и Эмилии просуществовала до 1952 года. В тот год ее переименовали в Тосненскую. Затем и она исчезла с топографической карты Петербурга. В 1975 году Тосненская улица растворилась в застройке проспектов Раевского и Тихорецкого. Впрочем, могила влюбленных Карла и Эмилии была долгое время хорошо известна жителям Лесного — простой металлический крест в ограде, вблизи Политехнического института. Говорят, что она всегда была украшена свежими букетиками цветов.

В 2007 году в сквере дома № 22 по улице Бутлерова был установлен памятник легендарным влюбленным. Автор монумента — выпускник Академии художеств скульптор Матвей Вайман. Однако простоял памятник недолго. В 2015 году его демонтировали. Будто бы по требованию православной общественности, утверждавшей, что памятник самоубийцам оскорбляет чувства верующих. А жаль. Это был первый памятник влюбленным в истории Петербурга.

Пасторальные идиллии.
Вечных мифов череда.
Тени Карла и Эмилии
У заросшего пруда.
Стародавние видения
Не исчерпаны вконец.
В петербургском исполнении
Драма любящих сердец.
Не святые, не герои.
Не шекспировский размах.
И казалась нам порою
Несерьезность в их мольбах.
Прожужжали наши уши,
Намозолили глаза.
Обреченные не слушать,
Мы не слышим голоса.
И не верим в век из века
В назидательный рассказ,
Что во благо человека
Наши дети лучше нас.
И они, как наша карма,
От которой никуда.
Тень Эмилии и Карла
К нам взывает из пруда. *

Впрочем, были в Петербурге и те, о которых можно было с уверенностью сказать, что в их руки деньги падали с неба. Так, кличкой известного в Петербурге товарища министра просвещения при Александре II Михаила Сергеевича Волконского, нажившего деньги не совсем чистым способом при строительстве Грязе-Царицынской железной дороги, было Грязный Волконский. Нарицательное выражение «Гулять по-княжески» пошло от поведения великого князя Алексея Александровича, который сорил деньгами на женщин, рестораны и казино. Причем и в России, и за рубежом. Алексей Александрович в начале XX века был генерал-адмиралом русского флота, и про него говорили: «Парижские дамы стоят России по одному броненосцу в год». «Петербургскими чудодеями» иронически называли богачей, позволяющих себе различные чудачества в общественных местах. Например, один из них — богатейший купец Михайло Кусовников — ходил по Петербургу в мужицких лаптях и длиннополом зипуне, с лукошком яиц или бочонком с сельдями. В таком виде он заходил в ювелирные магазины и покупал драгоценности, доставая из карманов огромные пуки денег.

5