Публицистика 1987 - 2003 годов

Тут все неверно, начиная с того, что далеко не все были застигнуты врасплох. На полную мощь работала военная промышленность. В течение мая первой половины июня проводились крупномасштабные мобилизационные мероприятия по переброске войск в западные приграничные округа проведена частичная мобилизация запасного состава военнослужащих приграничных округов, были подготовлены полевые командные пункты. Многие соединения и части, Северный и Балтийский флоты были заранее приведены в полную боевую готовность, это хорошо сейчас известно. Штабные командиры в западных округах не спали в ту ночь, были на своих местах. Резервная медицинская служба Красной Армии, по крайней мере в Московском военном округе, находилась в полной боевой готовности, о чем можно судить по тому, как в Ростове-Ярославском 23 нюня 1941 года начал уже работать военный госпиталь № 1385 в помещении средней школы № 1 (Об этом можно прочитать в книге «Была война. Сборник документов и воспоминаний...», изданной краеведческим музеем Ростова-Ярославского [49]).

Беда была в другом: многие командиры все же допустили внезапное нападение немцев на вверенные им войска и боевую технику. Главным образом командиры авиационные. И те, кто должен был отвечать за это, после смерти Сталина стали сваливать свою вину н а него.

Именно потеря нашей авиации и мгновенное завоевание немецкой авиацией повсеместного господства в воздухе в первые часы войны привели к быстрому нарушению связи между вступившими в бой войсками и штабами, к разгрому с воздуха складов горючего и боеприпасов, к разрыву и парализованности основных коммуникаций, быстром прорыву танковых клиньев в глубь страны. Верховное командование Красной Армии из-за отсутствия достоверной информации не могло принять правильных решений в первые часы и дни войны. Во всем этом, я считаю, главные причины трагедии 1941 года.

В то время как Красная Армия после катастрофических потерь первых дней войны вела тяжелейшие кровопролитные оборонительные бои, оставляя Белоруссию. Прибалтику, Правобережную Украину, в политических кругах Англии и США обозначились две основные тенденции и соответствующие группировки. Одна из них — за решительную поддержку России в борьбе с фашистской Германией. В Англии — это Идеи, министр иностранных дел, Бивербрук, влиятельный политик и магнат английской печати, Кренбор, лидер палаты лордов, Крипе, посол в СССР, военные высокого ранга из Британского комитета начальников штабов. В США — Д. Эйзенхауэр, начальник управления планирования объединенного комитета начальников штабов, некоторые другие высокопоставленные военные. Другая группировка — выжидать. В публичных выступлениях они за всестороннюю помощь России, включая военную, на деле - пусть Германия и Россия изматывают свои силы и когда измотают - диктовать им свои условия. Лидером второй группировки был Черчилль, хотя он и выступил на радостях, что Англия спасена, 22 июня вечером по лондонскому радио, заявив, что «...мы окажем России и русскому народу помощь, какую только сможем...»

А то, что было на деле, В Фалин оценивает так: «...в самый ответственный, без преувеличения - критический период Второй мировой войны СССР один сражался против совокупной мощи нацистской коалиции, мобилизовавшей потенции и ресурсы большей части Европы, не имея реальной помощи демократии и без твердой уверенности в том, что такая помощь вообще когда-либо придет».

Политическому противостоянию обозначенных группировок автор книги посвятил много интересных страниц. В них все информативно, во многом ново для обычного нашего читателя. Но иное мнение складывается, как только Фалин в очередной раз касается сугубо военно-исторических вопросов. Например, о битве за Москву он пишет так на стр. 302: «...по количеству задействованных в ней с обеих сторон войск и боевой техники она уступает лишь сражению на Курской дуге».

Сравнение с Курской битвой здесь совершенно несостоятельно. Оборона Москвы в начале октября 1941 года начиналась очень малыми силами. К этому времени немцам удалось окружить пять армии наших Западного и Резервного фронтов в районе Вязьмы и дне армии брянского фронта в районе Брянска, после чего дороги на Москву с юга, юго-запада, с запада и северо-запада оказались фактически открытыми. На пути прорвавшейся в Орел 2-й танковой группы Гудериана встали лишь отдельные случайные части, поднятые по тревоге. Только через сутки начала выгружаться в Мценске отдельная танковая бригада М.Е. Катукова, затем стали прибывать другие части [50].