Публицистика

В Подмосковье пройдут по садовым участкам трое странных восточного вида людей, остановится один, двое метнутся, и ну вынимать насос из колодца. Я знал соседа, у которого брать было нечего, так ему лихие люди от обиды просверлили коловоротом в обеденном столе три или четыре дырки размером в блюдце. У всех разные точки зрения: молодая урбанистка на кредитном автомобиле, проезжая мимо некрасивых сплошных заборов, думает об их несовершенстве, сравнивая с Новой Англией, а старуха, лишившаяся насоса, другого мнения. Люди, живущие в пространстве, куда не проберёшься (никто их телевизор не потащит три километра по тропинке через болото), имеют свой взгляд на проблему, а мнение тех, у кого рядом дорога и их каждый год грабят, иное.

Поэтому одно из самых важных свойств русского забора — преграда искушению. Он стоит на пути у человеческой слабости, дурного желания. Не всякий преодолеет неловкость взлома или трудность перелезания. И то правда: не искушай, не искушай малых сих.

Ничего странного в отечественном заборостроительстве нет. Оно происходит в стране, недостаточно богатой для того, чтобы тонуть в изобилии, и недостаточно бедной, чтобы гражданину было нечего терять.

Да, русский забор бывает уродлив. Но при этом он простой манометр общественной жизни. Какова она, таков и он — разнообразный, символический, вечный.

Урок князя Болконского

Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли.

(Исх. 20:4)

Интересно, что конструкция, которая лежит в основе разговоров о современной школе и о Великом Учителе, заложена давным-давно — в знаменитом фильме «Доживём до понедельника» (1968), снятом режиссёром Станиславом Ростоцким (1922–2001) по сценарию Георгия Полонского (1939–2001).

Там идеальный школьный учитель Мельников, совершая разные педагогические подвиги, встречает свою бывшую ученицу, которая сама стала теперь учителем, и по-прежнему влюблена в него.

Другое дело, что в фильме, которому почти полвека, эти люди с разницей в возрасте уже не состояли в подчинённых отношениях. В советском искусстве герои могли себе позволить ждать долго.

Но это не очень интересная история.

А интересна история совершенно другая — о том, как устроен образ идеального учителя и то, как он предлагает своим ученикам идеального героя.

В фильме «Доживём до понедельника» школьный учитель, которого играет Вячеслав Тихонов, рассказывает своим ученикам о лейтенанте Шмидте.

Вот он стоит посреди класса и говорит: «Что же это был за человек? Лейтенант Шмидт Петр Петрович. Русский интеллигент, умница, храбрый офицер, профессиональный моряк, артистическая натура.

Он пел, превосходно играл на виолончели, рисовал, а как он говорил! Но главный его талант — это дар ощущать чужое страдание более остро, чем свое. Именно этот дар рождает бунтарей и поэтов. Знаете, однажды, он познакомился в поезде с женщиной… 40 минут говорил с ней. И влюбился без памяти. Навек. То ли в неё, то ли в образ, который сам себе выдумал, но… Красиво влюбился, 40 минут, а потом были только письма, сотни писем… читайте их, они опубликованы И вы тогда не посмеете с высокомерной скукой рассуждать об ошибках и иллюзиях этого человека…

— Но ошибки, все-таки, были.

— Ты сядь пока. Петр Петрович Шмидт был противник кровопролития, как Иван Карамазов у Достоевского. Он отвергал всеобщую гармонию, если в основание её положен хоть один замученный ребенок. Всё не верил, не хотел верить, что язык пулеметов и картечи единственно возможный язык переговоров с царем. Бескровная гармония. Наивно? Да. Ошибочно? Да. Но я приглашаю Батищева и всех вас не рубить с плеча, а почувствовать высокую себестоимость этих ошибок. Послушай, Костя, вот началось восстание и не к Шмидту, а к тебе, живущему 60 лет назад, приходят революционные моряки с крейсера Очаков и говорят: «Вы нужны флоту и революции», а ты знаешь, что бунт обрёчен, ваш единственный крейсер без брони, без артиллерии со скоростью 8 узлов в час (Тут, правда, нужно заметить, что никаких «узлов в час» не бывает — сам по себе «узел» это мера скорости равная одной морской миле в час, но этого козыря ученики историка Мельникова на руках не имеют — В. Б) не выстоит, как тебе быть? Оставить моряков одних под пушками адмирала Чухнина или идти и возглавить мятеж? И стоять на мостике под огнем и, наверняка, погибнуть без всяких шансов на успех.

— Какой смысл?

— Вечно ты со своим смыслом…

— Правильно, Рита.

— Тихо, тихо, тихо.

— Итак, был задан вопрос: какой смысл в поступке Шмидта и его гибели?

— Ну, ясно какой.

— Без таких людей и революции бы не было.

— Он сам объяснил это в своем последнем слове на военном суде. Так объяснил, что даже его конвоиры отставили свои винтовки в сторону. Потом их за это судили».