Публицистика

Учитель Мельников, говоря со своим однокурсником, который стал начальником, доходит в аргументации до «Под Вязьмой мы с тобой такими не были» — те, под Вязьмой, смотрят со старой фотографии. Они в белых офицерских полушубках, и, кажется, настоящие лейтенанты. Не торгового флота, в общем. А аргумент ad Отечественная война в нашем кино был и остаётся всё равно что «Принцип Годвина». И сейчас (а тогда уж — и подавно) правота героя фиксировалась его фотографией в военной форме, крупным планом орденов в выдвинутом ящике письменного стола — в общем, военным прошлым.

Везде в этом фильме недосказанность — причём примерно такая же, как в фильме «Мне двадцать лет».

Идеала нет нигде, а как только его искусственно начинают лепить из негодного материала, то выходит какая-то срамота. Кстати, вот уж кто основательно забыт, так это капитан третьего ранга Саблин, который в ноябре 1975 года поднял восстание на большом противолодочном корабле «Сторожевой». Корабль бомбили, команда повязала Саблина и его расстреляли через год. Как раз о нём, как о новом лейтенанте Шмидте много говорили во время Перестройки. Действительно, события 1975 года по своей нелепости чем-то были похожи на то, что произошло на семьдесят лет раньше. Но никакого пафосного возложения Георгиевского креста на могилу, как со Шмидтом, разумеется, не произошло. Кстати, о шмидтовской могиле: памятник на ней в 1923 году сделали из другого памятника — убитому в 1905 году командиру броненосца «Потёмкин» Голикову: история любит крутой замес. Но Саблиным всего этого не вышло не от того, что могилы нет, а потому что слишком неоднозначна была фигура капитана третьего ранга. Саблина даже не реабилитировали полностью, а только частично.

Схема одна: в тот момент, когда обществу нужен пафос, оно лихорадочно начинает искать героя. Иногда (по случайности) герои попадаются настоящие, но чаще они конструируются из подручных материалов, а то и ткутся из воздуха, как подвиг двадцати восьми панфиловцев. На коротком шаге истории это выходит красиво, но потом приходят какие-то неприятные люди из Главной военной прокуратуры (которые скучным образом разоблачают несуществующий подвиг в 1948 году), затем потомки, потерявшие страх, начинают зубоскалить, въедливые потомки лезут в архивы…

Никакой артист Тихонов не может спасти героя от соприкосновения с реальностью.

Мне говорили, впрочем, что «Доживём до понедельника…» — меланхоличный фильм, даже местами готичный, а, может, так кажется из-за вороны, которую ловит на уроке как в воду опущенная учительница английского языка Печерникова.

Да, ворона там — единственный персонаж, к которому я не могу придраться.

Скрепка

Печать гербовая… Подпись командира части… натуральна… Чернила… Мастика… Скрепка…

Владимир Богомолов, «Момент истины»

Слово «скрепа» в популярном ныне значении появилось у нас не так давно, восемь лет назад. Тогда, 12 декабря 2012 года, наш Государь выступил перед Федеральным собранием и пожаловался: «Мне больно сегодня об этом говорить, но сказать об этом я обязан. Сегодня российское общество испытывает явный дефицит духовных скреп».

В общем, духовные скрепы оказались одним из тех понятий, что похожи на основания радуги — они вроде бы есть, но при попытке приблизиться и пощупать их, исчезают в нетях.

Но во спасение, кроме больших духовных скреп, нам даны дополнительно малые духовные скрепы, которые можно назвать «скрепки». Это, конечно, бытовые традиции. Борщ (его можно яростно отстаивать от притязаний соседей на юго-западе, так же, как и пельмени, защищая их от претензий на востоке). И, конечно, старые советские фильмы, которые то и дело становятся объектами яростных споров. Один из главных членов этого ряда — «Ирония судьбы или С лёгким паром», о которой спорят даже люди в высшей степени рассудительные. Прекрасный ли человек врач из Москвы, высокодуховна ли ленинградская учительница, или они — сущая дрянь?[63] Прочно ли счастье персонажей? Про это даже сняли дополнительный фильм.

Такие, например, как «Место встречи изменить нельзя», «Покровские ворота», «Иван Васильевич меняет профессию», «Здравствуйте, я ваша тетя» и полный комплект творчества режиссёра Марка Захарова. В них много разнородных персонажей, поэтому сопереживание каждому из них не так глубоко. Ты не вовлекаешься в драму отношений, а приятно скользишь по поверхности. Тут есть какой-то универсальный рецепт — равномерная эмоция, масса мемов, необязательность. Фильмы эти в долгом пользовании рассыпаются на цитаты, а смотрят их часто «спиной» — за нарезкой картофеля для оливье…