Публицистика

…Светлая жизнь начиналась у Мишутина с Зиной. Была настоящая, трепетная любовь, было уважение друг к другу. Но постепенно Зинаиде Михайловне стало чего-то не хватать. Другие вон живут весело и вольготно, ни в чем себе не отказывая. А она, живя с Мишутиным, и в том себе отказывает, и в этом. Следует одна ссора с мужем, другая, третья… «Да что за бес в тебя вселился? — пытается образумить жену Мишутин. — Разве уж очень плохо мы живем? Работа у обоих неплохая, квартира отличная. Тряпок мало? Но без меры ты ими вроде никогда не увлекалась. Бриллианты и жемчуга? Есть же у тебя какая-то мелочишка, и довольно, самое необходимое у нас есть…» — «Какой же ты нудный!» — ответила на это жена. Вскоре жизнь стала совсем невыносимой, и супруги разошлись. Разошлись, но Мишутин по-прежнему любил жену. Измучившись, он пытался как-то вернуть жену, пришел к ней. «Может, нам поговорить… Подумать… Может, мы того… помиримся?» И что-то вроде шевельнулось в Зинаиде Михайловне человеческое, но прежнее взяло верх: «Зинаида Михайловна посмотрела на него величественно и снисходительно: „Ты лучшего ничего не придумал?“»

Угнетенный этим разговором Мишутин не смог, а может быть, и не захотел защищаться от разъяренного зверя…

Виновны в гибели Мишутина неуемная жажда накопительства, обуявшая вдруг Зинаиду Михайловну, груз ее частнособственнической психологии. От этой заразы все более очищается советское общество, но отдельные люди в той или иной мере еще страдают таким недугом. И там, где болезнь выражена наиболее ярко, нередко происходят такие вот трагедии.

Так или иначе этой же теме посвящены и другие рассказы: «Старые счеты», «Яшка Маркиз из Чикаго», «Зачем мне этот миллион», «Коралловая брошь».

Может быть, несколько особняком стоит рассказ Н. Сизова «Последний взлет» — эмоциональное повествование о трогательных и благородных человеческих отношениях, всегда помогающих людям проявить и отдать на пользу общества все свои силы и способности. Сюжет рассказа прост. Шестидесятилетний художник, ранее популярный и авторитетный, переживающий длительную полосу творческого кризиса, встретил случайно тридцатилетнюю женщину. И эта женщина сумела разглядеть в престарелом, когда-то талантливом художнике еще не угасшие творческие силы, вдохновить на произведение высокого смысла и прежнего мастерства, которое, как пишет автор, «многие годы будет приносить людям ощущение радостной и волнующей встречи с прекрасным». Сам же художник скончался, не дожив нескольких недель до своего триумфа.

Этот рассказ Николая Сизова покоряет своей человечностью. Хочется вслед за персонажем рассказа, депутатом Ракитиным, отыскать эту женщину, пожать ей руку. «За ее благородство, за то, что окрылила душу художника для его последнего взлета», ибо то, что она совершила, тоже называется человеческим подвигом во имя общества.

Рассказ этот, отмеченный глубоким проникновением автора в человеческую психологию, умением передать самые сокровенные движения человеческой души, как-то по-новому открывает для читателя талант писателя, говорит о новых и значительных его возможностях.

Все творчество Николая Сизова документально. Его рассказы, его повести и романы, рассказывающие о жизни, о трудовых делах и свершениях советских людей, пронизаны любовью к человеку, высоким и светлым гуманизмом. Поэтому писатель во всех уголках страны имеет множество своих постоянных и благодарных читателей.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Есть город такой — Шемонаиха. Не на всякой карте он обозначается, немногие знают о нем, а если кто и слышал, вряд ли укажет, где он находится. От Москвы скорым поездом ехать до Шемонаихи трое суток, а самолетом надо сперва около четырех часов лететь до Усть-Каменогорска, а потом еще два часа добираться на автомашине, ехать все на север, на север, мимо сел и поселков, в которых крупные зернообрабатывающие и животноводческие комплексы соседствуют с рудными предприятиями, мимо высокого каменного утеса, под отвесными стенами которого плещется озеро, до светлой реки Убы. И сразу за Убой, окаймленной каменистыми сопками, на склоне плодородной лощины и лежит небольшой городок Шемонаиха. Впрочем, Шемонаиху можно назвать и Шантарой, а Убу — Светлихой или Громотухой — под такими названиями они описаны в моих романах «Тени исчезают в полдень» и «Вечный зов». Шемонаиха — это моя родина, здесь я родился, здесь научился различать волнующие запахи распаханной весенней земли и росных летних лугов, раскаленных зноем каменных гор и покрытых толстым снежным покровом полей, здесь впервые познал высочайшие взлеты человеческого духа и мрачные глубины нравственного падения людей.

— А утес-то, утес за Убой? Здесь происходило все то, что описано в романе «Тени исчезают в полдень»? — допытывался Яков Петрович Цикунов, мой земляк, ныне ученый, заведующий кафедрой русской советской литературы Усть-Каменогорского пединститута. — На этом утесе убили кулаки партизанку Марью Воронову?

— Здесь, здесь все это происходило, — поспешно сказал первый секретарь Шемонаихинского райкома партии Анатолий Лукич Архипов. — Где же еще!