Публицистика

Следует понимать, что жертвенность и самоотречение вообще присущи этносам, находящимся в фазе пассионарного подъема. Разница состоит только в степени исторической востребованности этой жертвенности. Романо-Германский (европейский) суперэтнос, проходил фазу подъема в относительно тепличных условиях. Благоприятное географическое положение на полуострове Европа, находящемся в достаточном удалении от зон тогдашних пассионарных толчков, позволило избежать существенного внешнего давления. Россия находилась в принципиально другой ситуации. Волею судеб, поставленная на оживленном мировом перекрестке, она постоянно подвергалась сверхвысокому давлению извне. А ведь она была довольно малонаселенной страной. Если к 1500 году в Италии и Германии жило по 11 миллионов человек, то в России в 1678 году, имелось всего лишь 5,6 миллиона жителей. Вот тебе и "азиатские орды" русских! Многовековое существование в перманентном режиме "осажденной крепости" сформировало совершенно оригинальные этнические стереотипы.

Примат интересов общества над правами и свободами личности.

Европейские пассионарии могли без помех заниматься внутренними разборками (пусть и достаточно жестокими) в свое удовольствие. Это не угрожало самому существованию этноса. В России же, любое существенное ослабление центральной власти неизбежно приводило к тому, что через возникшие в системе внешней обороны бреши, прорывались кочевники и начиналась кровавая резня. Этнические стереотипы кочевниках, возникшие в результате постоянных схваток за пастбища, требовали полного (чтобы не осталось мстителя) уничтожения побежденного народа. Такая ситуация требовала создания жесткой системы государственной власти, которая на протяжении многих веков сознательно и твердо поддерживалась широкими слоями населения страны.

Отсутствие комплекса народа — господина.

Историк Ф. Нестеров писал: "Московское царство было не правовым государством, требовавшим от своих подданных военной службы и тягла, но не представлявшим им взамен прав. Но там, где не было прав, не могло быть и неравенства в правах. Русское бесправное население не могло смотреть свысока на новых нерусских подданных; в условиях непрекращающейся борьбы на два-три фронта всякий встающий в строй или впрягающийся в общее тягло быстро становился товарищем. Встающий в строй сливался с правящим классом, трудовые же массы разных народов тоже постепенно сближались. Российский элемент играл роль цемента, соединяющего различные этнические компоненты в политическую общность. Мозаичная Российская империя обладала перед лицом внешних угроз твердостью монолита".

После захвата Россией Средней Азии, по ее новым владения совершил путешествие маркиз Керзон (будущий вице-король Индии, министр, лорд). Он оставил следующие рассуждения: "Завоевание Средней Азии — это завоевание восточных народов восточным же, одноплеменным с ним народом. Это сплав твердого металла со слабым, а не вытеснение неблагородного элемента более чистым. То не цивилизованная Европа отправилась на покорение варварской Азии. То не крестовый поход девятнадцатого века с его нравственными методами. Это варварская Азия после некоторого пребывания в Европе (имеется в виду, конечно, Россия) возвращается по собственным следам к своим родственникам". Историк Ф. Нестеров, не без ехидства, откомментировал это так: "В этих словах весь Керзон, расист и русофоб. И русофоб в значительной, если не в преобладающей степени именно потому, что расист. То, что он назвал "вытеснением неблагородного элемента более чистым", а мы предпочитаем называть пусть менее красиво, но зато более точно — геноцидом, действительно служило характерным признаком колониальной экспансии Запада в целом. Во всяком случае, политика "вытеснения" туземцев с их родных земель проводилась повсюду, куда ступала нога европейца. При этом "благородный" европейский элемент либо преуспевал в этой "цивилизаторской миссии", либо должен был быть выброшен "неблагородной туземной средой". Третьего дано не было: никаких "сплавов". Будущему вице-королю Индии было, разумеется, ясно, что "вытеснить" ее коренное население, исчислявшееся десятками миллионов, при всех стараниях британской колониальной администрации все же не удастся, что дальнейшее развитие событий там пойдет, как это ни горько признать, по второму варианту. Отсюда и щемление сердца. Вот если бы Россия вытеснила тюркский "элемент" из плодородных оазисов в пески пустынь Каракумы и Кызылкум, заменив его русскими переселенцами, — вот тогда ее приняли бы в семью европейских народов, а ее "подвиг" был бы признан "крестовым походом девятнадцатого века с его нравственными методами". Но этого-то как раз и не было сделано! Вот почему ее назвали "варварской Азией", которую тоже нужно вытеснить из Европы, а если можно, то и с белого света каким-нибудь более чистым, без всякой "примеси" арийским элементом".