Пучина скорби

— К нам редко кто приезжает. Поживешь, осмотришься. — Она засмеялась. — Может, понравится, возьмешь и останешься, а?

Найтись с ответом Вадим не успел потому, что Гульнара возвестила:

— Все, писатель, приехали!

И это прозвучало неожиданно многозначительно, как констатация того, что все дальнейшие шаги бессмысленны и безнадежны.

Глава восьмая

Комнату Вадиму выделили на первом этаже. Просторную, теплую, окнами во двор. Комендант общежития Лидия Петровна, сухопарая, состоящая из острых углов и прямых линий женщина без возраста, говорила, что есть еще пара «свободных вариантов» (как она выразилась) на втором этаже и три — на первом, но Вадим пропустил ее слова мимо ушей. И смотреть эти «варианты» не стал: какая между ними всеми принципиальная разница?

Душевая комната, туалет, кухня — на этаже. Но кухней пользоваться нельзя, поэтому она закрыта. Готовить в комнатах запрещено. Людей не так много, так что никаких очередей в места общего пользования не предвидится. Все это комендант говорила на ходу, провожая Вадима в его новое обиталище.

— Обстановка выдержана в духе минимализма, — пробормотал Вадим, когда Лидия Петровна показывала ему комнату.

Уличную обувь следовало снимать: пол был чисто вымыт, что радовало. В комнате имелись раскладной диван, стол, шкаф, тумбочка, кресло, журнальный столик — все древнее, зашарканное, захватанное, шаткое. Сколы, трещины, царапины. Но зато имелись микроволновка, электрический чайник и маленький холодильник, который, когда его включили в розетку, громко заурчал, как кот.

— Что вы сказали? — насторожилась Лидия Петровна. — Про обстановку.

— Скромно, говорю, и со вкусом, — отозвался Вадим. — Техника рабочая?

— А как же! — обиделась комендантша. — У нас на углу кулинария есть, рядом с магазином продуктовым. Там выпечка хорошая, свежая. Купите, принесете сюда, погреете. Вот вам и обед! И если не доели, так…

— Так можно в холодильник убрать. Понял, спасибо. Меня все устраивает.

Лидия Петровна пожевала губами. Чем-то этот тип ее раздражал. Однако она взяла его паспорт, переписала данные, спросила, надолго ли Вадим приехал, и он, поразмыслив, ответил, что пока оплатит пребывание на неделю, а там видно будет. Насчет цены не торговался, деньги заплатил вперед, и Лидия Петровна повеселела, подобрела.

— А вы кто будете? Химик? Приехали с комиссией?

Формулировка была немного странная.

— Нет, — ответил Вадим, — я писатель. Материал для новой книги собираю.

Услышав это, Лидия Петровна поняла, что ее встревожило, и успокоилась. Писатели же не от мира сего, с приветом. Удивляться нечему.

— Уборку вам надо? Полы помыть, еще что? — спросила она.

Вадим после недолгого колебания ответил, что да, он скажет, когда нужно убраться, и охотно оплатит эту услугу отдельно.

Перенеся в комнату сумку, оставшись один, Вадим задернул плотные шторы. На улице было почти темно, не хотелось быть, как в аквариуме, на виду у всех, пусть даже этих «всех» — раз, два и обчелся.

Шторы были желтые, но оттенок не яркий, солнечный, оптимистичный, а нездоровый, как мутная моча больного человека. Все в этом городе наводило на тяжелые, депрессивные мысли. А если принять во внимание намеки Марины Ивановны из Октябрьского, слова квартирной хозяйки из Быстрорецка, собственные сны, слова Риммы, исчезновение «Виатора»…

Это было как раз такое место, где мог пропасть человек, где с ним могло случиться плохое. Но почему человеком этим оказалась Ирочка? Как она связана с Верхними Вязами, как найти эту связь?

Вадим прошелся по комнате, достал из шкафа постельное белье, открыл сумку, чтобы разложить вещи, но в итоге решил сходить в магазин, купить еды на ужин. Может, появятся идеи, с чего начать поиски.

Не был Вадим ни детективом, ни полицейским; не знал, как действовать. Не будешь ведь приставать ко всем подряд с вопросом, не видел ли кто-то его дочь? Стоит ли вообще упоминать о похищении, ведь если тут орудует преступник, то это может его встревожить, и тогда он…

Что он сделает? И кто — «он»?

Кулинария, о которой говорила Лидия Петровна, была еще открыта, хотя ассортимент оказался небогат. В углу прислонились к стене два пластиковых стола со стульями: можно было не только купить выпечку, но и поесть.

— Сейчас только хлеб остался и ватрушка еще. Пирожки были с мясом, с капустой, с луком и яйцом, но кончились. Время-то — скоро шесть, нам пора закрываться, — сказала продавщица лет пятидесяти с гладким, румяным лицом, пышная, полная, сама похожая на сдобную булку. Первый встреченный здесь Вадимом человек, который улыбался и разговаривал доброжелательно, участливо.

— Поздно приехал, — ответил Вадим. — Пока жилье искал, располагался… Завтра приду и куплю все вовремя.

— А хотите, отложить для вас могу? Вы пирожки с чем любите?

Обсудив с женщиной вопросы заказа выпечки, Вадим купил аппетитную на вид ватрушку.

— Вы, значит, у нас жить будете? — Продавщица мило покраснела. — К нам редко кто приезжает.

— Поживу, да, — ответил Вадим. — Хочу осмотреться, материал собрать…

— Знаю, для книги. Вы книжку пишете.

«Быстро же новости расходятся!»