Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

В ожидании донесения Ульянова и Пономарева войско признало нужным усилить свои боевые средства и с этой целью отправило сотника Сетчикова на нижние форпосты, с приказанием выслать в Яицкий городок, на подводах, половинное число пороха и выкомандировать половинное число казаков, а остальным оставшимся в малых форпостах казакам с женами и детьми перебраться под защиту больших крепостей и быть им «во всякой осторожности»[154].

Между тем Ульянов и Пономарев, прибыв в Генварцевский форпост, узнали, что отряд Фреймана устроил через реку Иртек мосты и переправляется на их сторону. Ульянов отправился в Яицкий городок донести войску, а Пономарев остался в форпосте для наблюдения за движением отряда. Руководствуясь данным от войска наставлением, Пономарев отправил к Фрейману трех человек казаков, чтобы разузнать, с какой целью он двигается. Посланные возвратились и донесли, что генерал форпостным казакам никакого вреда не чинил, а им сказал, что следует в Яицкий городок за виновниками возмущения[155]. Пономарев донес о том войску, а сам, не имея права оказывать вооруженного сопротивления, стал отступать, и Фрейман видел перед собой только одиноких, вдали разъезжавших всадников.

Получив донесение Пономарева, войско собиралось несколько раз в круги, причем старшины Трифонов и Сенгилевцев умышленно объявили, будто Пономарев был Фрейманом атакован; что корпус следует не по высочайшему повелению, а по распоряжению губернатора и не для чего другого, как для истребления всего городка» [156].

– Извольте, атаманы-молодцы, – говорили они, – в поход идти и оставить в городке только с каждого десятка по два человека, а прочие все выступите нынешнего же дня.

Священник соборной церкви Василий Иванов, войдя в круг, увещевал казаков не ехать в степь навстречу Фрейману и сопротивления не оказывать.

– Дело это богопротивное, – говорил он, – вы постраждете от Бога и навлечете гнев государыни.

– Мы не намерены с полками воевать, – отвечали на это вожаки недовольной партии, – а мы будем спрашивать только, зачем сюда следуют, и просить, чтобы генерал сам или кого из офицеров с малой командой для следствия прислал. А без ружей нам ехать невозможно ради того, что иногда к истреблению всего здешнего места безо всякой причины от тех полков нападение учинится. Если бы сего не было, то могли бы сюда малую команду прислать, а такой великий корпус не для добра идет, и, конечно, от губернатора, а государыня того не ведает.

Большинство казаков поверило словам своих предводителей, и в том же круге была составлена подписка, которой сотники и казаки обязывались, что «дерзновенно» против Фреймана поступать не будут, а будут стараться только не допустить его в Яицкий городок. Тогда войсковой поверенный, шестидесятилетний старик Василий Трифонов, тот самый, который, будучи избран депутатом, не успел уехать в Петербург, был назначен главным распорядителем похода и в помощь ему походным атаманом Иван Ульянов.

Последний, собрав на скорую руку сколько можно было казаков, выступил с ними на реку Ембулатовку, где и соединился с Пономаревым, отступавшим пред отрядом Фреймана. Сюда же спешил и Василий Трифонов с остальными казаками, с 5 знаменами и 10 пушками. 31 мая последовало соединение всех трех отрядов, причем казаки узнали, что Пономарев не был атакован Фрейманом и что последний находился на реке Ембулатовке верст еще за тридцать. Поэтому, не предвидя столкновения в тот же день, казаки собрали круг, в котором постановили: прежде чем посылать нарочных к Фрейману, вытребовать из войсковой канцелярии документы, которые могли бы засвидетельствовать о невинности войска и о притеснениях, делаемых старшинами. В тот же день Трифонов отправил нарочного в городок с рапортом, в котором просил войсковую канцелярию доставить в отряд «для войсковой общественной нужды и пользы: 1) присланную войску из государственной Военной коллегии сгубительпую грамоту, которой велено из войска Яицкого разослать некоторых в ссылки, а других отдать в солдаты: оная лежит в ларце там, где печать войсковая находится; 2) приговор атамана Тамбовцева с старшинами, за их руками, коим в нас стрелять во время штурма положено, и оный находится у Романа Котятова, и 3) с указа блаженной памяти императрицы Анны Иоанновны, коим повелено нас денежным и хлебным жалованьем довольствовать без задержания»[157].