Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Когда было получено повеление Военной коллегии вызвать желающих из казаков на поселение в Азовскую и Таганрогскую крепости, то Ефремов собрал войско и, выражая соболезнование, обещал освободить казаков от такого переселения, «единственно к насыщению владычествующей им корыстолюбивой алчбы». Эта последняя страсть руководила всеми поступками атамана. Весной 1771 г. главнокомандующий второй армией, князь В.М. Долгоруков, потребовал присылки казаков вместо отпущенных по неспособности в дома. Атаман Ефремов собрал в г. Черкесск только что возвратившихся неспособных и приказывал им идти опять на службу, заявляя, что кто из них не пойдет, тот будет отправлен на поселение в Азов и Таганрог. Под рукой через своих приближенных атаман объявил, что казаки могут откупиться, и люди денежные были освобождены, «а неимущие за то взволновавшись от того отказались»[184].

Кирсанов обвинял Ефремова в неправильных нарядах казаков на службу, отчего собранные в Кумшатской станице «против начальников своих взбунтовались и из них старшего утопить хотели и одного из полковников бив разъехались». Виновные не были наказаны, и атаман скрыл это происшествие.

Получив донесение Кирсанова, Военная коллегия потребовала Ефремова в Петербург под предлогом того, что вблизи донских селений находятся татарские орды и потому коллегии необходимо лично переговорить с атаманом о безопасности наших границ. Ефремов понял, в чем дело, и не ехал, несмотря на два раза повторенные ему указы. Тогда Военная коллегия приказала находившемуся в г. Черкасске генерал-майору Черепову выслать атамана силой в Петербург, не долее как через трое суток и объявить войсковой канцелярии, чтобы она не принимала и не приводила в исполнение никаких распоряжений атамана. Самому Ефремову было приказано, чтобы он, «в каком бы состоянии и где бы теперь ни находился», следовал в Петербург без малейшего в пути промедления. Атаман выехал из Черкасска и отправился по верхним донским станицам. Собирая в каждой станичных атаманов и казаков, Ефремов уверял их, что из войска Донского будет набор рекрут, и уговаривал подавать на его имя прошения об избавлении как от этой повинности, так и о возвращении переселенных уже казаков в Азовскую и Таганрогскую крепости[185].

Заявление о предстоящем наборе рекрут произвело большое волнение среди казаков, особенно опасавшихся этой меры. Они с готовностью писали прошения атаману, а Ефремов, объехав станицы и отправив донесение с старшиной Кулбаковым, что по болезни ехать в Петербург не может, вернулся в свой хутор, находившийся в нескольких верстах от Черкасска.

На требование Черепова ехать в Петербург Ефремов отвечал отказом и объявил, что он пожалован атаманом по высочайшему именному указу и ему, а не Черепову поручено в команду войско; что за свои поступки сам будет отвечать и переговорит с генералом завтра, когда приедет в Черкасск для осмотра своего дома.

Черепов решил не впускать атамана в город и с этой целью выставил в двух местах пикеты по 50 человек, при старшинах и с заряженными ружьями. Узнав об этом, Ефремов в город не поехал.

Сторонники атамана, которых, конечно, было много, восстали против такого распоряжения и успели убедить казаков, что Ефремов преследуется за то, что желает отстоять старинные их права, избавить от регулярства и возвратить переселенных в Азовскую и Таганрогскую крепости. В конце сентября в войсковой канцелярии был получен «предвозвестительпый пасквиль» от Бесергеневской станицы казака Якова Янченкова, который писал атаману и старшинам: «за реку [Дон, т. е. войско] стойте крепко, генералу Черепову подписок не давайте, а то узнаете, что вам и генералу с вами будет. Это ведь не Яицкое, а Донское войско»[186].

Между тем по распоряжению генерала Черепова 1 октября 1772 года в Черкасске, в войсковом кругу были прочитаны присланные из Военной коллегии грамоты и указ об отзыве Ефремова в Санкт-Петербург и неисполнении его распоряжений.

– Грамоты подписаны генералом, – говорил есаул Перфилов, – а ручки государыни нашей нет. Атаман Ефремов пожалован именным указом, а теперь не велено от него никаких ордеров исполнять, а слушать Черепова. Атаман в город не впускается, а когда силоваться станет, то приказано стрелять по нем.

Станичный атаман Прохор Артемьев и казак Василий Житченков поддержали Перфилова. В казачьем кругу поднялся шум и произошло всеобщее волнение.

– По войсковом атамане мы стрелять не будем, – кричали казаки, – и как командира своего в город впустим; генерала же за командира почитать не желаем, потому что и напред сего никогда не бывало, как ныне Черепов нами командует. От этого нам большая обида.

Казаки решили не исполнять указа и взвалили всю вину на генерал-майора Черепова.

– Генерал хочет нас в регулярство писать, – слышались голоса, – и реку разделить, за тем и атамана в дом не пускает.

Называя генерал-майора Черепова нечистым духом, казаки бросились к дому, где он жил, и старались вытащить его на площадь; в защищавших его старшин бросали каменья.