Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Дело же атамана Ефремова тянулось весьма долго, и, кроме обвинений, взведенных на него Кирсановым и Юдиным, атаман оказался виновным в том, что, расходуя войсковые суммы на собственные нужды, он сжег приходо-расходные книги за три года; что при командировке казаков брал взятки и отпускал в домы, а неимущих наряжал на службу и что, наконец, за производство в чин старшины атаман брал по 200 и 300 руб.

За все эти преступления Ефремов был приговорен к повешению, но императрица заменила эту казнь вечной ссылкой в Пернов.

Необходимо припомнить, что главнейшая деятельность Ефремова по возмущению казаков и уверению, что правительство намерено ввести регулярство, происходила именно в то время, когда волновались яицкие казаки, а среди волгских казаков появился в лице Богомолова император Петр III. Весть о таком появлении заинтересовала многих и в особенности приписанного к Пятиизбянской станице малороссиянина Степана Певчего (он же Сигин), и он обратился с расспросами к Семенову, который ложно сказал ему, что был у колодника, видел его и подал милостыню. Тогда Певчий решился отправиться сам в Царицын, чтобы посмотреть на заключенного и убедиться, простой он человек или знатный, как ходили о нем слухи. Выпросив у караульных дозволение видеть Богомолова и войдя в его комнату, Певчий подал ему пшеничную витушку и 30 коп. денег. Самозванец принял подарок и узнал, что он приехал из Пятиизбянской станицы.

– Не от Денисова ли прислан гостинец? – спросил Богомолов.

– Нет, не от Денисова, а сам от себя, – отвечал Певчий.

Опасаясь, что скоро явится обход, караульные просили Певчего уйти.

– Надобно мне с тобой переговорить, – сказал самозванец, прощаясь, – и для того побывай у меня еще раз.

Певчий вышел и на базаре, часу в четвертом пополудни, встретился с донским казаком Иваном Семенниковым.

– Ты Степан Певчий? – спросил он.

– Я.

– Требует тебя государь Петр Федорович.

Певчий оробел, но все-таки отправился вместе с Семенниковым.

– Когда в станицу поедешь? – спросил Богомолов.

– Сегодня.

– Поклонись полковнику Илье Денисову и скажи, чтобы как можно непременно сам ко мне приехал, а если не будет, то сверх трех имеющихся у него портретов пожалую ему четвертый с хвостом. Поклонись Пятиизбянской станице да скажи станичному атаману, старикам и всем казакам, чтоб они, буде можно, дали бы мне в помощь казаков, человек до ста. Если же ты всего этого не исполнишь, а дело совершится, то на свете тебе не быть[192].

После такого наставления Семенников просил, чтобы самозванец для большего уверения Певчего, а через него и других, показал ему свои царские знаки. Богомолов открыл грудь, и Певчий увидел на теле беловатого вида крест.

– Точно такой же имею я, – прибавил Богомолов, – на лбу и на плечах, – но Певчему их не показал.

Певчий был окончательно убежден и не сомневался более в том, что колодник – истинный государь Петр Федорович.

– Поедешь ли ты к армии за меня хлопотать? – спросил Богомолов.

– Я к казацкой службе непривычен, – отвечал Певчий.

– Я готов, государь, вам служить, – сказал Иван Семенников, – поеду к армии и сыщу себе товарища.

– Нет у меня такого верного слуги, – заметил на это Богомолов, – как Иван Семенников.

Собеседники распрощались и вышли из караульного дома.

– Смотри, – говорил Семенников Певчему, – приказ государя непременно объяви полковнику Илье Денисову. Я у него уже два раза был тайно, – прибавил Семенников ложно.

Прибыв в Пятиизбянскую станицу, Певчий прежде всего повидался со слугой полковника Денисова, Андреем Семеновым.

– Нет ли каких вестей в Царицыне? – спросил Семенов, увидав Певчего.

– К твоему господину есть приказ для объявления, – отвечал Певчий и просил доложить.

Денисов не только не согласился принять Певчего, но не приказал даже пускать его к себе на двор.

Тогда Певчий отправился к станичному атаману Слепову и в присутствии нескольких старшин и казаков передал поклон самозванца и просил оказать ему помощь.

– Без повеления войска помощи ему оказать не можно, – отвечали собравшиеся, но приговорили послать ему один рубль на милостыню.

Получив этот рубль, Певчий вторично отправился в Царицын, где Богомолов успел приобрести столь значительное влияние на караульных, что, не стесняясь ими, явно переговаривался со своими сообщниками о побеге. Особенно часто посещал его казак Иван Семенников, к которому все так привыкли, что 18 июня он прямо обратился к капралу Васильеву с вопросом: невозможно ли самозванца каким-нибудь случаем из-под караула украсть? Такой вопрос озадачил Васильева, и он, опасаясь ответственности, вытолкал вон Семенникова, но Богомолов остался недоволен таким поступком и просил Васильева на будущее время с приходящими к нему доброжелателями так сурово не поступать.

После того Семенников несколько раз приходил к Богомолову, совещался с ним, и они вместе подговаривали капрала Васильева и караульных солдат бежать с ними на Дон.

– Ежели он подлинно государь, – говорили солдаты, – то может о себе объявить не стыдясь и здесь в городе, чего мы от него и ожидаем, а побега не учиним.