Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

– Когда нет всей команды, – отвечали казаки, – так нам там делать нечего. Мы еще за неделю до вашего приезда все шестнадцать человек сговорились ехать в Царицын для взятия государя, набрали девять заводных лошадей, из коих одну для государя, другую под тебя, третью под караульного капрала да шесть под караульных солдат. Однако предприятие это оставили, видя свое малолюдство, а больше опасаясь, если государя получим, а пятисотная команда к принятию его и признанию государем отречется, то все мы погибнем.

Семенников предложил тогда отправить казака Лариона Решетникова в пятисотную команду, но та без письменного приказания идти в Царицын не решилась. Тогда совещавшиеся на Фоминых колодезях разъехались в разные стороны: Еремеев с товарищами поехали в команду, а Серединцов с Семенниковым возвратились в станицу[199]. Там они подговорили молодежь идти с ними выручать государя и решили утопить всех тех, которые могли противиться исполнению их намерения. В числе приговоренных к смерти были: станичный атаман Афанасий Лобынин, отставной старшина Петр Чернозубов, священник Гавриил и старик казак Яков Соловьев. Все эти лица узнали о намерении Семенникова и по почину Чернозубова 1 июля собрали казаков на совещание. Чернозубов прочел собравшимся копию с высочайшего указа о самозванце (Кремневе)[200], который содержался в Воронеже в 1766 году, и затем обратился к Семенникову.

– О каком ты имени проговариваешь, – спрашивал Чернозубов, – и возмущение делаешь в мире?

– В городе Царицыне содержится под караулом царь Петр Федорович, – отвечал Семенников.

– Соврал ты, дурак, – закричал Чернозубов, – хотя и был царь Петр Федорович, но он скончался и ныне у нас милостивая государыня Екатерина Алексеевна и наследник его высочество благоверный государь Павел Петрович.

– Жив Петр Федорович, – кричал Семенников, – и он в Царицыне!

«Мне нестерпимо стало, – доносил Чернозубов[201], – за поношение императорского имени, и оного возмутителя, схватя за волосы, бил палкой».

– Чего вы стали, – кричал Семенников народу, – или оробели?

– Сажай его в колоду, – говорил Чернозубов, обращаясь к станичному атаману Лобынину.

– За что Семенникова сажать в колоду? – закричал один из малолетков. – Он не виноват!

Лобынин, однако же, арестовал Семенникова, но малолетки подняли шум.

– Чего стали, – послышались голоса, – ступайте на майдан!

«А как некоторые на майдан взошли, – писал Чернозубов, – и приступили, за что-де его брать под арест, то атаман, убоясь, оного Семенникова оставил, но и я с походным атаманом Лощилиным в крайнем страхе находились». Видя, что дело принимает весьма серьезный оборот, что толпа расходилась не на шутку, Чернозубов стал уговаривать сторонников Семенникова и, успокоив некоторых, ушел домой с есаулом Лощилиным. Оставшись один в собрании, атаман хотел было снова арестовать Семенникова, но казаки не дали, накинулись на него и вырвали из рук его насеку. Шум и крики увеличивались, и атаману Лобынину грозила опасность подвергнуться насилию толпы. Старый казак выручил его и успокоил толпу.

– Други мои, – крикнул он, – я с Семенниковым пойду с вами в поход!

– Кто охотник ехать в Царицын царя выручать? – кричал Семенников.

– Я с тобой поеду! – слышались с разных сторон голоса, и казаки стали собираться к Семенникову.

Пользуясь этим временем, атаман Лобынин успел скрыться.

Семенников и Серединцов два раза приходили к дому Чернозубова и вызывали Лощилина на беседу, но он не пошел, и Чернозубов ему не советовал. Толпа разошлась и к вечеру успокоилась. На другой день, 2 июля, Серединцов и Семенников отправились в Царицын, чтобы повидаться с самозванцем, но, не доезжая до города, узнали, что самозванца в Царицыне нет и где он – неизвестно. Они возвратились было в станицу, но Семенников предпочел уехать, а Серединцов остался и был арестован.

Происшествие в Трехостровянской станице обратило на себя внимание, и атаман Василий Машлыкин, как только получил известие о посылке старшинами Пятиизбянской станицы рубля денег самозванцу, отправил на место старшину Григория Сарычева с указом от 12 июля, обращенным ко всем казакам, живущим по Дону от Маноцкой до Трехостровянской станицы. Войско просило казаков не верить никаким разглашениям, оставаться спокойными и задерживать всех разгласителей нелепых слухов.