Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

– Для проезда я тебе дам свой паспорт, данный мне с сыном на год для торговли. С этим паспортом ты, Емельян Иванович, под моим именем туда и проедешь.

Пугачев согласился.

– Ты, – говорил он Коровке с уверенностью, – ни хлеба не сей, ни сена не коси, нонче непременно поедешь.

Взяв у Коровки на дорогу 50 рублей, пару лошадей и сына, Пугачев отправился в Кременчуг, оттуда в Крюков и далее к Елизаветинской крепости. По дороге Антон Коровка узнал, что под Бендерами никакого поселения нет, и сообщил о том своему спутнику[224]. Пугачев не считал нужным уверять в противном, потому что Антон Коровка был уже его сообщник. Он вез человека под чужим именем, на всех заставах, где прописывали паспорт, называл своим отцом, следовательно, подвергался такой же ответственности и наказанию, как и тот, кого он прикрывал. К Бендерам ехать было не для чего, надобно было избрать другой путь.

– Куда же нам теперь ехать, чтобы спасти себя? – спрашивал Пугачев Антона Коровку.

– Поедем в Стародубские слободы, – отвечал тот.

Приехав сначала в Стародубскую Климову слободу, они отправились потом в Стародубский монастырь к старцу Василию[225], которому Пугачев признался, что он беглый донской казак, и спрашивал, где бы лучше прожить.

– Лучше не можно как идти в Польшу, – говорил старец. – Здесь много проходит всяких беглых, и отсюда только нужно перевести их через заставу, а там и пойдут они на Ветку[226]. Побыв там малое время, придут они на Добрянский форпост и скажутся польскими выходцами. А как есть указ, что польских выходцев велено селить по желанию[227], то с форпоста дают им билеты в те места, куда кто пожелает на поселение. Со временем можешь и жену свою, хотя воровски, к себе достать и жить целый век спокойно.

Картина такой свободной жизни прельстила Пугачева, и он просил старца проводить его с товарищем как можно скорее в Польшу.

– Погодите немного, – отвечал Василий, – пока с теперешнего места перейдет застава, тогда я вас и провожу.

Ждать пришлось довольно долго, и Пугачев с Коровкой прожил у старца Василия недель с пятнадцать. Наконец старец вывел их на тропинку, по которой нельзя было двигаться иначе как пешему, и сказал, что это прямая дорога на Ветку. Здесь Пугачев оставался не более недели, а затем отправился на Добрянский форпост, где встретил множество беглых русских, выдерживавших карантин.

– Как, братцы, являются на форпосте? – спрашивал Пугачев.

– Ты как придешь к командиру, – говорили люди бывалые, – так он тебя спросит, откуда ты и что за человек? Ты скажи: я родился в Польше и желаю идти в Россию; тогда тебя не станут больше спрашивать, а если ты скажешься, чьим из России, то сделают привязку.

Пугачев так и сделал.

– Откуда ты? – спросил его майор Мельников.

– Из Польши.

– Какой ты человек и как тебя зовут?

– Я польский уроженец; зовут меня Емельян Иванов, сын Пугачев[228].

Командир форпоста приказал записать его имя в книгу и отправил в карантин, где его не раздевали, а заставили перейти через огонь, и потом доктор посмотрел ему в глаза.

– Ты здоров, – проговорил он, – но надобно тебе высидеть в карантине шесть недель.

В карантине Пугачев познакомился с таким же выходцем, как он, беглым солдатом 1-го гренадерского полка, Алексеем Семеновым Логачевым. Оба они признались друг другу: один – что он беглый солдат, а другой – что он беглый донской казак, и условились идти вместе на поселение на Иргиз, в дворцовую Малыковскую волость. «А как есть им обоим было нечего, то работали тут в Добрянке у жителя Косоротова баню»[229].

По окончании карантина Пугачев и Логачев 12 августа 1772 года явились к майору Мельникову, от которого и получили паспорты [230] для свободного прохода на Иргиз. Не имея ни денег, ни запасов, они отправились к добрянскому купцу Кожевникову, часто приносившему в карантин милостыню, и получили от него на дорогу целый хлеб.

– Куда же вы теперь идете? – спросил Кожевников.

– Идем на Иргиз.

– Кланяйтесь там отцу Филарету, меня на Иргизе все знают.

Пугачев запомнил это имя и впоследствии широко воспользовался поручением Кожевникова.

Из Добрянки Пугачев и его спутник направились в деревню Черниговку, к знакомому ему жителю Коверину, а оттуда к Осипу Коровке. Последний пенял Пугачеву, что так долго не приезжал, и, не видя сына, спрашивал: где он?

– Я сына твоего оставил в Ветке, – отвечал Пугачев, – нанял ему лавку и посадил торговать серебром. Теперь я поеду на Иргиз и там жить буду, а если там жить будет худо, то можно уехать на Кубань, куда ушли некрасовцы.