Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Педагогическая деятельность тогдашнего времени находилась в руках негодных французов, развратных женщин, искателей приключений и французских лакеев, которые ловким обращением и уменьем изъясняться скрывали свое звание и невежество[346].

«Нет страны, – говорит Белькур[347], – где бы столько тратилось на образование, как в России. Здесь видишь в высшем сословии чуть не столько же воспитателей, сколько детей, и гувернеры эти получают хорошее жалованье, хотя весьма часто и не стоит его».

Француз Мессельер был поражен, когда увидел, что у многих знатных русских воспитывают детей беглецы из Франции, банкроты, развратники и даже женщины дурного поведения, побывавшие в переделке у парижской полиции.

Сатирические журналы того времени подсмеивались над такой погонею, и в одном из них было напечатано следующее объявление:

«Кронштадт. На сих днях в здешний порт прибыл из Бордо корабль; на нем, кроме самых модных товаров, привезены 24 француза. Многие из них в превеликой ссоре с парижской полицией, которая и попросила их выбраться из столицы. Ради того приехали они сюда и намерены вступить в должности учителей и гофмейстеров молодых благородных людей».

Подобные насмешки не достигали цели, и русское общество, оставаясь глухим ко всякого рода предостережениям, с полным доверием вверяло прибывшим воспитание своих детей, платя за это весьма дорого. Следуя безусловно моде, дворяне недостаточные воспитывали своих детей в складчину и сообща нанимали учителя-иноземца. Так, В.С. Хвостов и его два брата учились вместе с сыновьями трех других помещиков[348]. Иногда знакомство с богатым и влиятельным лицом дозволяло недостаточному дворянину пристроить своего сына в дом «милостивца» и пользоваться уроками нанятого учителя, о чем обыкновенно оговаривалось в контракте. В государственном архиве[349] сохранились два контракта, заключенные поручиком де Серати с князем М.В. Голицыным и с князем Черкасским.

Вот один из них:

«1745 года марта в день сей контракт заключен промеж его сиятельства г. камергера и кавалера князя Михаила Васильевича Голицына и поручика де Серати на год. Его сиятельство обещает поручику де Серати, который будет как гофмейстер у его сиятельства детей, давать 320 рублев в год и за показанную цену вместе с детьми его сиятельства должен поручик де Серати обучать двоих детей от флота г. капитана Матвея Васильевича Ржевского. А платить деньги по третям наперед; первую треть вшедши в дом 120 рублев, а другие трети по сту рублев. Сверх того, давать ему 15 ведер вина простого, постелю со всем прибором, мыть в доме так, как самому князю, свечей и топлива сколько пожелает. Для стола, во время поста, давать ему в его горницу по три блюда в обед и ужин, да и во время мясоеда, когда он пожелает, в свою горницу, будет ему дано всякой же раз по три блюда. Летом колясу парой, зимой – сани парой и с хомутами наборными, да еще малого, да кучера в ливрее. Лошади и люди всегда будут в его диспозиции и дабы никто не смел их тронуть без его позволения. Еще же ему будет позволено взять двух учеников, покамест будет в Москве.

Поручик же де Серати с своей стороны обещает обучать детей его сиятельства и г. Ржевского по-италиански, по-французски, по-немецки, по-латыни, истории и географии. Вышеписанное же время год обещает поручик де Серати учить со всяким прилежанием и иметь к детям всякое смотрение надлежащее и в деревню с его сиятельством ехать обязуется»[350].

Подобных контрактов было заключаемо очень много, и беззастенчивые иностранцы брались учить многим языкам и всем предметам. При таких условиях образование русского общества было чисто внешнее: рабское поклонение ко всему иностранному, презрение ко всему родному, незнание русского языка и погоня за изучением божественного французского[351]. «Отцы наши, – говорит современник, – воспитать нас желали как-нибудь, только чтобы не по-русски, и чтоб через воспитание наше мы не походили на россиян»[352]. Большинство вельмож не умело правильно писать. По свидетельству Грибовского, только князь Потемкин и гр. Безбородко знали русское правописание, а остальные были малограмотны или вовсе неграмотны, как, например, вятский губернатор Латышев, управлявший губернией в царствование Павла[353]. И.И. Дмитриев говорит, что в его время учились читать и писать только люди богатые, а бедные дворяне ничему не учились, привыкая только к хозяйству[354]; многие дворянские семейства переписывались с родственниками через грамотного дворового человека.