Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Богомолов просил тогда объявить о нем в войске Донском, собрать несколько полков и освободить его из неволи.

– Я по станицам с казаками советоваться буду, – отвечал на это Семенников, – и надеюсь, что они, узнав, за тебя вступятся, и согласясь с яицкими казаками, среди белого дня тебя, государь, возьмут.

Говоря это, Семенников надеялся, что успеет подговорить наряженную в поход с разных станиц пятисотную команду силой освободить самозванца и увезти его из Царицына[193].

С этой целью Семенников отправил Голубинской станицы казака Глазина в Трехостровянскую станицу к казакам Ананию Еремееву и Конону Федотову, чтоб они как можно скорее приехали в Царицын, где содержится государь Петр Федорович. Вызванные казаки были в Царицыне, виделись с Семенниковым и Богомоловым и обещали им свой помощь[194].

Вскоре после того, и именно 22 июня, Степан Певчий приехал вторично в Царицын и часов в семь вечера виделся с самозванцем, передал поклон станицы, отдал присланный ему рубль и требовал расписки, но Богомолов под предлогом того, что нет ни бумаги, ни чернил, расписки не дал. Разговаривая с черноярским купцом Никифором Болдыревым, самозванец просил Певчего зайти к нему вечером, и когда по захождении солнца он пришел, то застал Богомолова у караулки и при нем трех солдат с ружьями.

Не успел самозванец спросить у Певчего, скоро ль он поедет в свой станицу, как прибежал к нему подосланный Семенниковым казак.

– Прислан я, – говорил он, кланяясь, – от стоящего на линии Букановской станицы сотника Егора с объявлением, что следующий из Санкт-Петербурга в Царицын курьер остановился у него, Егора, и объявил, что четыре полка и при них четыре же генерала, коих курьер объехал на дороге, следуют к вам, государь.

– Хорошо, – сказал Богомолов, – я сотника Егора Букановского знаю; спасибо ему. Вот Илья Денисов поручал тоже сотнику Егору описать мои знаки, а сам и глаз не кажет.

Богомолов ушел в караульню, а Певчий, оставшись с прибежавшим казаком, спрашивал: правда ли все им сказанное, причем получил в ответ, что все сущая правда. «Сие он и согласник его Семенников чинили, показывал впоследствии Богомолов, не для чего иного, как для увеличения ложно принятого на себя имени пред случившимся у него малороссиянином Певчим и чтоб он, видя и слыша, изъяснил о том в Пятиизбянской станице, с надеждой большего о себе уверения».

Цель была достигнута вполне, и слух, что в Царицыне содержится не простой колодник, а сам государь Петр Федорович, распространялся все более и более.

В городе мало кто сомневался в этом, и даже между солдатами ходил говор, что «следовало бы его выручить из-под караула и пустить на волю». Так рассуждали канониры, ходя на пушечный двор на ученье и возвращаясь оттуда, но по малолюдству одни поступить на то не отважились, а ожидали, не будет ли к тому удобного случая[195].

Число лиц, желавших видеть самозванца, все увеличивалось, и наконец среди любопытных явился поп Никифор Григорьев. Царские знаки, которые показывал Богомолов всем приходившим к нему, сбили с толку и попа.

– Особливые знаки на нем неспроста, – говорил священник Григорьев караульным солдатам и барабанщику Тимофею Лобанову, – а надлежит всему говоренному верить, что он государь.

Признав в колоднике императора Петра III, поп Григорьев стал часто посещать заключенного и высказывал ему свое сочувствие. Богомолов просил попа постараться об освобождении его из заключения.

– А надежен ли ты на свой караул? – спросил поп.

– Надежен, – отвечал Богомолов и прибавил, что в наступающую ночь с 24 на 25 июня он ожидает донских казаков, которые придут освобождать его.

Поп согласился оказать свое содействие и, проходя мимо барабанщика Лобанова, сидевшего у ворот своего дома, сказал, что в наступающую ночь будет тревога, то чтобы Лобанов об освобождении заключенного постарался и объявил о том живущим поблизости. Лобанов обещал и, обходя квартиры солдат, говорил им, что ночью у Царицынских ворот будет тревога, так чтоб они были готовыми. Тревоги, однако же, не было, но поутру, 25 июня, солдат Петр Шедруновский доложил о предупреждении Лобанова адъютанту, а затем было донесено коменданту и за два дня пред тем прибывшему в Царицын астраханскому губернатору Бекетову[196]. Последний приказал перевести Богомолова на гауптвахту, сдать его караульному офицеру и принять надлежащую осторожность; попа же арестовать и содержать под караулом скованным.

Когда майор Титов явился к самозванцу, чтобы перевести его на новое место, то Богомолов знал уж об этом и не хотел идти.

– Куда ты меня хочешь вести, – говорил он, – суди здесь.