Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Титов приказал его взять и отвести к приготовленной телеге. Выйдя на улицу, Богомолов закричал: «Миряне, не выдайте!», но ему зажали рот, бросили в телегу и отвезли на гауптвахту. Вслед за тем арестовали попа, который был сильно пьян; его отвели сначала в гражданскую канцелярию, а потом отправили для заковки в железа. По выходе из канцелярии поп пытался бежать к стоявшему на базаре народу, но караульные его остановили, и тогда он закричал толпе: «Православный народ, не выдайте!» На просьбу эту толпа, состоящая из черни и рекрутов, стала ломать ближайшие шалашевые лавки и, схватив в руки колья и поленья, намерена была идти отбивать арестованного. Поп, однако же, был уведен, а толпа стала подвигаться к гауптвахте.

В это время прибыл на место происшествия комендант, полковник Циплетев, с майорами Анненковым и Титовым и с инженер-поручиком Мухановым. Остановившись пред гауптвахтой, Циплетев приказал ударить тревогу и разрешил караулу, в случае нужды, стрелять по всем тем, которые будут близко подходить к гауптвахте. Сам же Циплетев, сопровождаемый прибывшими с ним офицерами и купеческим депутатом Оловяшниковым, «бросился в толпу то в ту, то в другую сторону, безо всякой команды, начал сам собой оные толпы в страх приводить»[197]. Народ смешался и рассыпался в разные стороны; многие были арестованы. Волнение было прекращено, но Циплетев не дешево отделался: он получил несколько сильных ударов в спину и правую руку, «и поныне, – доносил он, – нахожусь весьма болен». Опасаясь, чтобы народ вновь не попытался освободить самозванца, Бекетов приказал его рано утром следующего дня отправить в Черноярскую крепость и потребовал из Астрахани 200 человек рекрут «на обмен здешним, толь мало надежды в верности о себе подающим, коих и распределю по разным гарнизонам»[198].

Утром, 26 июня, еще до свету, на Волге от Царицынской пристани отчалили две лодки, из коих в одной лежал скованный самозванец, а в другой его сообщник Долотин. Оставалось отыскать третьего сообщника, казака Ивана Семенникова, уехавшего из Царицына за несколько дней до происшествия. Цыплетев тотчас же отправил в Трехостровянскую станицу сержанта Петрова, который не нашел там Семенникова, но от атамана и старшин узнал, что Семенников будет в Пятиизбянской станице, у той команды, которая собирается к походу в армию, с намерением подговорить казаков освободить самозванца. Тогда Бекетов отправил в Пятиизбянскую станицу фурьера Ромашева, который хотя и прожил там пять дней, но Семенников, бывший в станице гораздо ранее, вторично не приезжал и успел скрыться.

23 июня казак Трехостровянской станицы Серединцов, будучи на своем хуторе, услышал от казачек, собиравших ягоды, что Семенников приехал из Царицына на свой хутор в Берехов Буерак. Подстрекаемый любопытством узнать о царицынском важном колоднике, Серединцов поехал к Семенникову, но, не застав его дома, узнал, что он отправился в табун отставного старшины Чернозубова, где и нагнал его.

– Ты куда едешь? – спросил Серединцов Семенникова.

– Я еду в пятисотскую команду, – отвечал он, – наши казаки были в Царицыне и обещались к государю приехать, то и мне в ту команду надо ехать.

На вопрос Серединцова, правда ли, что в Царицыне содержится государь, Семенников отвечал, что правда.

– Он мне открыл все свои тайности, – говорил Семенников, – имеет на лбу, на груди и на спине знаки; караульные, капрал, солдаты и я ему присягали, и он пожаловал меня адъютантом.

Семенников уговаривал Серединцова ехать вместе с ним к пятисотной команде и уверял, что вся она чрез казаков Еремеева с товарищами уже знает о самозванце и готова склониться на их сторону.

– У нас положено так, – говорил Семенников, – если вся пятисотная команда к нам приступит, то, взяв государя из-под караула и освободив из желез, тут же на месте в Царицыне и объявить его государем. Если же сему случится противное и та команда на призыв наш не поступит, то хотя находящихся в этой команде нашей станицы казаков шестнадцать человек возьмем и государя вместе с караульными уведем.

Серединцов согласился ехать с Семенниковым и, взяв из табуна старшины Чернозубова по две лошади каждый, отправились за пятисотной командой, уже выступившей в поход. На речке Быстрой, где предполагали нагнать команду, они ее не застали, а у Фоминых колодезей нагнали своих станичников, Анания Еремеева и Конона Федотова с товарищами, и звали их в Царицын для освобождения государя.

– В бытность вашу в Царицыне, – говорил Семенников, – обещались вы государю Петру Федоровичу, чтобы догнать отправленную пятисотную команду и, подговори ту команду и избрав лучших лошадей, хотели увезти государя из Царицына.