Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

«Главный при мне недостаток, – доносил Деколонг[273], – как уже и выше объявлял, тот, что конницы весьма мало, которая на таковых варваров, каковы злодейские толпы, более нежели пехота потребна и без коей успеха в прекращении зла быть не может, ибо, за малосостоянием оной при мне, во все стороны для переимки злодеев посылать некого, а малыми партиями весьма опасно, потому что по тракту, где я следовал, находил все деревни пусты и жителей окроме стариков и малолетних, да и то весьма небольшого числа, никого нет. По объявлениям же захваченных значится, что все крестьяне разбежались, боясь, как видно, за свою продерзость должного наказания; да им же и от злодеев приказано во время моего с корпусом следования то учинить, дабы мне провианта, фуража и подвод получить было не можно. Чего ради, повторяя прежние мои требования, ваше превосходительство в последний уже раз прошу: городовых или по неимению оных выписных вооруженных и доброконных казаков, сколько набрать можно, выкомандируя в крайней скорости, отправить в Шадринск, а ежели тут меня не застанут, то приказать следовать по тракту, где я буду находиться».

Требование Деколонга о безотлагательной присылке к нему кавалерии можно бы было еще оправдать, если бы оно было сделано ранее или гораздо позднее. Теперь же был самый разгар зимы и глубокие снега препятствовали действию кавалерии настолько, что употреблять ее сомкнутыми частями было почти невозможно. Полезнее кавалерии были лыжники, которыми пользовались с таким успехом майоры Гагрин и Попов. Главный неуспех действий Деколонга лежал в отсутствии энергии и недоверии к своим силам. Он был уже человек старый, нерешительный, не доверявший тем войскам, которыми начальствовал. Недоверие это было так велико, что, двигаясь к Челябинску, не зная, где мятежники, сколько их и что город уже окружен ими, Деколонг в прибавку к своим двум полевым командам приказал 23-й полевой команде, прибывшей из Кузнецка в Омск, следовать к нему на соединение[274]. Он собирал к себе войска отовсюду, забирал команды въезде, где только мог взять, и после неважных стычек с мятежниками считал свои силы недостаточными и просил о присылке казаков.

«Если же, – писал он Чичерину, – и теперь ваше превосходительство сего во уважение принять не изволите, в таком случае, чтоб сие зло не ворвалось и в губернию вашему превосходительству порученную, удержать не в силах. Не остается мне более ничего, как, оставя производимые мной действия без всякого успеха, потянуться с корпусом моим на сибирские линии, потому особливо, что злодейские партии, будучи все конные, могут быть всегда впереди наших войск и тем пресекать способ к получению надлежащего для войск пропитания».

С отступлением Деколонга из Челябы не только вся Исетская провинция была предана на разграбление мятежников, но отдельные их партии стали проникать в Сибирскую губернию. Путь между Екатеринбургом и Тюменью был пресечен, и киргизы стали производить нападение на русские селения. Несмотря на то генерал Чичерин, по получении последнего рапорта Деколонга, передал в его распоряжение полроты пехоты и тысячу человек вооруженных крестьян Ялуторовского уезда и просил только его, присоединив посылаемые войска к своему отряду, очистить от мятежников хотя ту часть Исетской провинции, которая непосредственно прилегала к Сибирской губернии[275].

Сообщая о своих распоряжениях А.И. Бибикову, сибирский губернатор выражал, однако же, сомнение, чтобы Деколонг мог сделать что-либо серьезное для умиротворения края, хотя и хвалил войска, бывшие в распоряжении последнего. «Не извольте считать здешний гарнизон как прочие, – писал Чичерин А.И. Бибикову, – осмелюсь уверить дать им равенство людьми и экзерцициею с лучшим армейским полком; одно мое несчастие, не имею офицеров – собранная погань из всех мест».

Говоря, что он сделал все, что мог, «выслал 1840 человек на помощь Оренбургу», Чичерин справедливо выражал удивление, что войска эти не принесли никакой пользы и, будучи разбросаны Деколонгом по частям, сами уходили от мятежников. «Где ныне генерал-майор Станиславский? – спрашивал Чичерин, при котором одна легкая полевая команда (№ 14), – одна моя мушкетерская рота, три рекрутских и несколько казаков. Я никакого сведения не имею, а слышу, что поворотил и он».

При самом отправлении Деколонга в поход Чичерин собрал выписных казаков и намерен был отправить их на Сибирскую линию, чтобы они могли быть на случай нужды в полном распоряжении Деколонга, по тот отвечал, что казаки эти вовсе ему не нужны и что защита линии совершенно обеспечена. Спустя несколько времени Чичерин, получив известие о недостатке продовольствия на Оренбургской линии, хотел подвинуть туда запасные магазины, но Деколонг признал и это ненужным, «а что теперь кушают, – говорил Чичерин, – не знаю».