Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях

— Ради бога, — ответил я, не подозревая, о ком идет речь. Только потом понял — это же Тайванчик!

Он стал довольно часто появляться у нас на площадке с корзинами всяких вкусностей. Угощал всю съемочную группу. И очень быстро стал для всех своим. «Желтая» пресса приписывает ему роман с Соней. Но они просто давние друзья. Кстати, у Алика были прекрасные отношения с Сониным мужем Толей Евдокименко.

Алик рассказывал мне, как в молодости зарабатывал игрой в карты. Он был гениальным «каталой». «Работал» в поездах «Ташкент — Москва». Узбекские «хлопковые» миллионеры не могли лететь в столицу на самолете с чемоданами бабок, и чтобы не «засветиться» ехали по железной дороге. Но за пять суток пути они так дурели от безделья, что постепенно теряли бдительность, вступали в игру и проигрывали огромные деньги. Потерпевшими были уважаемые люди — председатели колхозов, Герои Соцтруда, депутаты. Опомнившись, они обращались в милицию, А, «каталы», вместе с выигранными миллионами, старались как можно быстрее смыться, спрыгивали с поезда и «ложились на дно». Была разработана сложнейшая система ухода от погони. Поймать ловкачей с поличным «менты» не могли, поэтому старались подловить их на каких-то других нарушениях.

Когда в Ялте мы снимали фильм «Душа», Алик неожиданно появился у меня в гостиничном номере: «Привет! Давай поедем куда-нибудь. Обкатаем мою новую белую „шестерку“».

По тем временам это было так же круто, как сегодня черный «майбах».

Поехали мы в ресторан, неплохо посидели. Я решил, что у Тайванчика все «тип-топ». Но через пару дней он пришел какой-то понурый и сказал:

— Саша, беда. Я попал на человека, который играет лучше меня, просадил и «шестерку», и вообще все, что было.

— Хочешь, живи здесь, — предложил я.

— Нет, — говорит Тайванчик, — это лишнее. Если можешь, просто оставляй мне ключ от номера, когда уходишь на съемку. Я сюда буду приводить «лохов».

На том и договорились. Через неделю у Алика уже опять была «шестерка», только не белая, а красная.

Мы жили в гостинице «Южная», прямо напротив порта, у меня в номере была огромная лоджия. Там по вечерам гуляла вся съемочная группа фильма, артисты озорничали, ребята из «Машины времени» пели свои песни… Однажды сидим, а снизу зовут:

— Са-ша, Саша! Смотрю — Алик.

— О! Привет! Поднимайся к нам!

— Меня к тебе не пускают.

— Как не пускают? Я им сейчас устрою!

Бегу вниз, кричу швейцару: «Да как вы смеете не пропускать лауреата Государственной премии СССР, режиссера фильма „Белый пароход“?» Тот испуганно кланяется и распахивает дверь, и Алик важно, как настоящий лауреат, проходит наверх.

Но швейцар оказался бдительным. У него в каморке были пришпилены к стенке фотографии разыскиваемых милицией. И среди них он опознал «лауреата Госпремии». Через полчаса к гостинице подлетают три ментовские машины, называемые в народе «раковыми шейками». Тайванчик тихо произносит:

— Это за мной.

— Спокойно! — говорю я. И обращаюсь к оператору Володе Климову и его красавице-жене, Лиле: — Сейчас придут с облавой. Спрячьте Алика у себя в номере, а перед ментами что-нибудь изобразите.

По всей гостинице начинается шмон. Проверив мой номер, милиционеры идут к Климовым. Дверь открывает практически голая Лиля, якобы только что вылезшая из кровати. А у нее была такая умопомрачительная фигура, что мужики от одного взгляда на эти прелести просто дурели. Лиля, увидев, что у ментов поглупели лица, начала «концерт»:

— Как вы смеете врываться? В семейный номер! Мой муж — Заслуженный деятель искусств! У нас медовый месяц!

— Гражданочка, простите, ради бога, — лепечут труженики правопорядка, — можно мы хоть одним глазком заглянем? Разыскиваем опасного преступника…

— Какая наглость! — продолжает Лиля. И как бы нехотя соглашается: — Ладно, только через порог.

Они заглянули, увидели Климова в постели и успокоились. Алик всю ночь прятался в их номере, а утром потихоньку скрылся. Понял, что в Ялте его могут замести, и ломанулся в Сочи. Там его и взяли на пляже. И посадили не за игру, а за тунеядство. Следователь донимал его на допросах:

— Где работаете?

— Пока нигде, — отвечал Алик, — устраиваюсь.

— На что живете?

— У меня были сбережения, на них существую.

— Хорошо, а где вы проживаете?

— В Крыму, в деревне. Вот паспорт.

Но менты подготовились. Раздобыли план деревни, в которой якобы жил Тохтахунов, и предложили:

— Хорошо, вот карта. Если покажете свой дом, мы вас немедленно отпустим.

Этого он сделать не мог. Не надо объяснять, что Тайванчик никогда в жизни не был в этой дыре. Соня Ротару ему просто сделала там прописку. В результате Алимжан получил год за тунеядство и отправился в колонию под Калинин.

Когда началась перестройка, Тайванчик уехал в Германию, а оттуда — во Францию. Занялся бизнесом. Он жил в шикарной трехсотметровой квартире, напротив Булонского леса. И был самым желанным клиентом в лучших ресторанах города.

Однажды мы оказались вместе на открытии нового пафосного парижского заведения. Хозяин ресторана был долго занят другими гостями. А Тайванчик привык к другому обращению. Подозвал ресторатора и спросил: