Пугало живых полей (СИ)

   -- Не, это не юмор, а скорее порядок. Человек срывает яблоко с яблони, выращивает жизнь для её поедания. Так что всё на своих местах, просто цепь протянулось выше. И вообще, я думаю - это небольшая плата за добро, которое семья Ванригтен сделала для Оренктона.

   -- Ответишь мне на один вопрос, -- задумчиво спросил Фель.

   -- Я отвечу на любой вопрос или сделаю даже больше, если захочешь, но сперва убей воронов и Хора, -- сказала туманная женщина. Через мгновения начала повторять: -- ...убей...убей. -- Её голос в его голове звучал всё громче и громче, заглушая его собственные мысли.

   Феля пронзило странное чувство похожее на невозможный результат бракосочетания желания, долга и сомнений. Он тут же достал маленький флакон и залил красноватой жидкостью свои глаза. Скрытое пространство озарилось алым светом, а шёпот вгрызался в уши как голодный зверь в свою добычу.

   Непроглядная тень склонилась над символом из кругов и рваными движениями вырисовывала его. Это был белпер прошлого, который вырезал на полу несколько линий напоминавших ворона с расставленными в стороны крыльями. Когда символ обрёл законченную форму, приставил пальцы своей руки к лицу и с беззвучной болью вырвал сферическое подтверждение своему намеренью. Через пару мгновений проявилась большая, чёрная птица. Взмахнув своими крыльями, выпустила из стены мрака троих одетых в живую тьму.

   Морок задрожал и из него выпрыгнул хромой Ворон, но настоящий удар нанесли совсем с другой стороны. Фель остановил клинок, желавший оборвать его жизнь, выставив щитом свою ношу. Порезанная ткань соскользнула и открыла вид того что ГОПМ с любовью называл Гильона. Ударная рама, способная дробить не только кости, но и мысли тех, кто пошёл против Верховного министра Садоника, удерживала в своих пределах хитроумный механизм - переносную гильотину.

   Нападавший резким рывком повторил выпад, и завязалось сражение похожее на противостояние мангуста и змеи.

   Грохот и лязг металла поселились в доме покойного белпера. Ворон выхватил пистолет, но человек с лицом тряпичной куклы выбил его из рук, метнув из рукава складной серп присоединенный к цепи. Всё решилось, когда рана хромого дала о себе знать. Тот не смог уклониться и его удалось подловить.

   Фель крепко сжал рукой горло своего врага и яростно бил об стену до победного треска. Когда ворон рухнул на пол, то установил Гильону и подтащил едва живого под лезвие. ГОПМ, стоя рядом с ним, произнёс: -- Все актёры этого театра безумия расставлены по своим местам. Назад дороги нет. Ты сделал всё что мог, птенец. Но этого недостаточно.

   -- Твоя голова и, правда, набита соломой, раз не понимаешь простого - мёртвых не вернуть. Ты ещё заплачь пугало. Я сделал все, что мог, чтобы помешать Фестум случиться, -- выхаркал ворон и Фель спустил крючок механизма.

   Жидкость из разбитых склянок смешалась с кровью и только один звук мешал огласить победу - тихое щелканье, доносящееся из-под побежденного. Фель перевернул тело ворона и увидел, как рука сжимает искрящийся сосуд.

   Громкий взрыв сжал дом белпера и перетёр как засохшую траву. Огонь и пепел подкинул в воздух призрачного ворона, который взмахнув большими крыльями, показал себя всему Оренктону.

   К утру небо затянулось тучами, и под проливным дождём на главной площади собралась толпа. Сверкающие глаза восторженно смотрели на агонию отловленных за ночь людей. Больше десяти человек приговорили к смертной казни через повешение за ребро на ржавом крюке. Те, кому не повезло, были всё ещё живы.

   Сердца толпы заполнялись гордостью за свою сопричастность к торжеству справедливости. Справедливость беспристрастна, она не говорит, а воздаёт по заслугам. Наблюдая за муками приговорённых, по чьим связанным рукам стекали алые краски жизни, никто не смел даже и думать о том чтобы помочь им. Каждый из них, по словам "Широкой глотки", заслуживал такой участи, ведь - это "вороны", обокравшие каждого жителя, и их помощники испорченные лихорадкой жадности.

   Мужчина из толпы узнал одну из девушек и выкрикнул, что её единственное преступление - это отказ пузатому, смердящему мужику, который предложил той уединиться. Этот же мужик и указал на неё ночью. Однако голос мужчины, говорящего об её невиновности, быстро затих в горделивых криках. Кричали те, кто учувствовал в ночной облаве и собирал трофеи, с их поясов свисали бусы похожие на косточки пальцев. "Широкая глотка", вышагивая перед толпой, с весёлым видом рассказывал о случае в доме лекаря семьи Ванригтен.