Пугало живых полей (СИ)

   Инспектор, придерживая свой котелок на голове, суетливо носился по усадьбе вместе с констеблями, которые явно не ожидали, что ночная трапезы кровожадности обернётся, хоть и необычным, но ограблением. Тем временем господин Фель погрузился в омут раздумий, будто ждал чего-то. Стоял на месте и не двигался как безжизненное пугало в поле. Его тонкий слух уловил едва различимые звуки; они отличались от тех, что звучали в главном зале "гнезда" благородной семьи. Эхо, чуть громче биения сердца, с паническим упорством утопающего подавало сигналы, чтобы быть замеченным. Оно, царапая внутричерепную медузу, обратило на себя внимание Представителя Министерства. Когда тот поднялся на второй этаж, по нетронутой событиями лестнице из белого камня, эхо обрело форму множества перешёптывающихся голосов. Хоть слова и становились немного громче по мере приближения к покоям, в которых совсем недавно произошло ужасное, но их содержание оставалось недоступным для понимания. Словно произносились на неизвестном языке.

   Проходя мимо спальни старшего наследника - Каделлина Ванригтен, Фель ненадолго остановился; он вспомнил их первую встречу. Тогда Каделлин показался красивым цветком, который поливая себя своими слезами и согревая своей же улыбкой, осмелился вырасти в бесплодной земле. ГОПМ даже жалел его, но не так как один человек может жалеть другого, а скорее поражался злому чувству юмора случайности, которая наделяет кого-то даром и затем выворачивает его горем. После первой их встречи ему казалось, что наследник хотел попросить его о чём-то, но так и не решился озвучить свою просьбу. Только после того как увидел Лицлесса, а вернее его взгляд, сразу понял немую просьбу Каделлина - тот желал сбежать. Фель, стоя у пустой комнаты сказал:

   -- Твоё желание сбылось... надеюсь в том виде в каком желал, -- и отправился дальше к источнику зова.

   Господин Фель, сжимая рукоять своей укутанной ноши, рукой закинутой на плечё, медленно перешагнул порог спальни богатейших людей Оренктона - Лицлесса Ванригтен и его супруги. Нужда никогда не смотрела в сторону этой семьи, по крайней мере, в ближайшей истории. Если простой оренктонец увидел бы убранство в этом гнезде роскоши, то отказался бы верить своим глазам; невероятно дорогим выглядело всё, от канделябров украшенных драгоценными камнями до полов, выложенных плиткой составляющей строгий, но открытый для интерпретаций узор. Стол из тёмного дерева, будто утоляя некую потребность в символе, напоминал паука или же нечто подобное. Его ножки-лапки впивались в пол, а два дугообразных подлокотника подчёркивали место главы семьи. Смотря на этот стол, могло сложиться впечатление, что неживой охотник в любой момент готов начать свою трапезу севшей перед ним мухой. Такой необычный подарок когда-то прислали Лицлессу из самой столицы.

   Практически всё в этой спальне было другим и, скорее всего специально, подбиралось для отсечения себя от остальных, от тех, кто снаружи. Даже бархатные шторы аккуратно колыхаясь, как только что опущенный финальный занавес представления, закрывали окна, за которыми играл послушный актёр - город Оренктон.

   Рядом с паучьим столом находилось то, что ненадолго привлекло внимание Феля. Огромная, раскрытая ладонь, сделанная из камня, держала копию рукописей в кожаной обёртке с ремешками-застёжками. Называлась она "Принцип Садоника". На страницах Министр-Наместник делился своим виденьем мира и раскрывал опасности, таящиеся в нём. Описывая всю невыносимую тяжесть бремени власти, рассказывал о том, что поистине верный путь не всегда выглядит верным. Садоник желал, чтобы в Государстве Вентраль каждый обладающий властью человек прочёл его "принцип". Ведь тогда выдастся возможность откровенно побеседовать с каждым и сплотить вокруг всех тех, кто решает судьбы большинства. Прочитавшие в тишине этот трактат проникались словами Министра - наместника. Ряд из многочисленных слов дарил понимание и взращивал чувство некого с ним родства. Те, кто даже никогда не видел Садоника, полагали, что они с ним одной крови.

   Окружённый шёпотом Представитель Министерства, бегло осматривая помещение, остановил свой взгляд. Остановил на вздувшемся месиве из останков тех, кто совсем недавно ходил по коридорам усадьбы и своим видом источал силу владения жизнями. Теперь же они источали лишь зловоние, привлекающее мух.