Пугливая

Шериф Андерсон был назначен на место Дэймона после того, как тот смылся из города, прихватив с собой удочки и рюкзак одежды и в торопливом телефонном звонке объяснив свой внезапный отъезд сильным стрессом. Шериф Андерсон — именно такой парень, которого ожидаешь увидеть на этой должности в городе, вроде нашего — с пунцовым от выпивки лицом, как правило, абсолютно бесполезный и считающий дни до своего выхода на пенсию.

Схватив со стола лист бумаги, я пробегаю глазами слова. В основном это непонятные мне коды и полицейская терминология, но на фоне всего остального резко выделяется фраза «ОПИАТЫ — ПОЛОЖИТЕЛЬНО».

— Это какая-то ошибка, — говорю я, чувствуя, как в груди нарастает ярость. — Я ничего не принимал. Да я даже гребаный аспирин не пью!

Я с грохотом ставлю чашку на стол, и на лист бумаги выплёскивается кофе. У меня под кожей закипает странное отчаяние, разъедая ее слой за слоем, словно кислота.

— Я перехватил его перед самой отправкой, — говорит Крис. — Знаю, что Кэсси не сегодня — завтра родит. Должно быть, это сильный стресс. Любой поймёт, если тебе понадобилось как-то снять напряжение.

Я смотрю на Криса, как на долбаного идиота.

— Я. Ничего. Не. Принимал.

Крис откашливается.

— Ну, я пришёл предупредить, чтобы ты уж точно ничего не принимал на следующей неделе. Как я уже сказал, я рано это обнаружил. Через неделю мы проведем повторный тест.

Я киваю.

— Если кто-нибудь об этом узнает, меня выгонят с работы, — добавляет Крис. — Я сделал это только потому, что на долю Кэсси и так уже выпало достаточно дерьма. Ей не нужно, чтобы тебя снова упекли в тюрьму, когда она вот-вот родит.

— Спасибо, приятель. Я очень это ценю.

Я стараюсь казаться благодарным, но я просто в бешенстве. Я совершенно точно ничего не принимал. Вся ирония в том, что мне впервые за много лет не нужно ничего принимать. У меня есть Кэсси.

— Мужик, говорю тебе, это ложный положительный результат, — настаиваю я. — Расскажи мне еще раз про всю ту хрень, которая может привести к появлению в крови опиатов.

Крис пожимает плечами.

— Ну, ложный положительный результат много что может дать. Например, таблетки от простуды и гриппа. Кэсси добавляет в выпечку мак? Если много съесть, то он тоже может показать опиаты.

— Как я уже сказал, я ничего не принимаю. Мак? Может быть. Дерьмо. Я спрошу у Кэсси, когда она вернется домой.

Крис с сомнением смотрит на меня.

— Чтобы получить такой высокий результат, тебе нужно было съесть несколько мешков этого мака.

У него на лице написано, что он мне не верит. Он думает, что я снова скатился до уровня моей семьи. И чтобы я ни сказал, его не переубедить.

— Если ты действительно ничего не принимал, может, тебе стоит вспомнить тех, с кем ты тусовался. Мне не впервой видеть, как кто-то подсыпает в пиво своему другу какую-нибудь дрянь. Возможно, твой брат?

— Я не пью никакого пива! — восклицаю я. — Я вообще ничего не пью! Я скучный автомеханик, который вот-вот станет отцом. И мой брат никогда в жизни бы такого не сделал. Здесь какая-то ошибка.

Крис забирает у меня листок бумаги, складывает его и сует в карман. Зажав шляпу между пальцами, он снова водружает ее на голову, этим безмолвным жестом давая мне понять, что разговор окончен.

— Если и на следующей неделе тест окажется положительным, — говорит он. — Я уже не смогу это замять. Проболтаешься кому-нибудь, что я ради тебя это скрыл, Бентли, и я тебя урою.

Облокотившись на раковину и закусив внутреннюю сторону щеки, я жду, пока Крис самостоятельно найдет дорогу на выход, и за ним захлопнется входная дверь. До меня доносится звук двигателя его машины, хруст гравия в том месте, где подъездная дорога переходит в шоссе, а затем я принимаюсь искать гребаные семена мака.

И не могу их найти.

Зато нахожу кое-что другое. Кучу пакетов с сильнодействующим снотворным, спрятанную у нас в спальне под половицей. Перевернув один из пакетов, я пробегаю по нему глазами в поисках их состава. Отыскав название препарата — опиат — я чувствую, как у меня леденеет кровь, затем аккуратно кладу таблетки обратно под половицу и сваливаю.

Что-то здесь не так.

Что-то здесь определенно не так.

* * *

Пайк мчит машину, как чертов дьявол, но я все равно опаздываю на приём. Кэсси уже пытается вскарабкаться на койку, и акушерка засовывает в нее пальцы.

Всё время, пока акушерка прощупывает мою девушку, я держу Кэсси за руку. Закончив, женщина снимает латексные перчатки и, бросив их в мусор, бомбардирует нас такими словами, как «мембраны» и «разрыв плодных оболочек». Всё, что связано с рождением ребенка, так первобытно. Так сложно.

Но Кэсси, похоже, удовлетворилась заверениями в том, что она, по всей видимости, может разродиться в любую минуту, что шейка матки у нее мягкая, и что она уже кажется, немного расширенной.

По дороге домой она настаивает, чтобы мы прихватили в Макдональдсе гигантскую газировку, горячую картошку фри и два огромных двойных чизбургера. Я готов расправиться со всей этой едой тут же, как только она попадет к нам из МакАвто, но Кэсси хочет, чтобы мы поели дома на тарелках, как цивилизованные люди.