Пуговица, или серебряные часы с ключиком

— Эх ты, Пуговица! — сказал Мишка, хлопая голубую лошадь по шее.

Вместе они вывели ее на улицу.

23

Генрих побежал в бургомистерскую: не терпелось поглядеть, как там форма. Не готова ли уже? Дверь оказалась запертой. Странно. Он перешел на другую сторону улицы.

— Матушка Грипш, ты не знаешь, куда бургомистр ушел?

Старушка сидела на табуретке и доила козу.

— Отвяжись ты со своим бургомистром!

— Ты что это, матушка Грипш?

Генрих стоял и смотрел, как она доила.

— Народ про него всякое говорит.

— Это потому, что он пролетарий.

— А зачем он у Матуллы лошадь отнял?

— Это все неправильно, матушка Грипш. Бывает и так, что лошадь надо забрать, понимаешь? Хоть тебе и самому жалко. Вот послушай: не посадим мы вдоволь картошки — нечего нам осенью убирать будет. И свеклы у нас не будет, если мы сейчас… Постой, ты сказала — он у Матуллы лошадь забрал?

Старушка, не унимаясь, бранила портняжку. Взял лошадь, телегу и машинку швейную…

— И машинку погрузил?

— Вчера вечером еще уехал.

— Ты точно знаешь, что машинку погрузил?

— Нехорошее о нем люди говорят, — сказала старушка. Она поднялась, отодвинула ведро. — И раньше нехорошее говорили, еще до того, как вы его бургомистром поставили…

— А по какой дороге он поехал?

— И со сдачей яиц он что-то намудрил, — продолжала старушка. — Все подчистую забирал у людей.

— На мост через Хавель он поехал? Говори!

— Да нет, вон позади церкви дорога — по ней и поехал.

Мальчишка сломя голову бросился к барскому дому и вскоре привел солдат.

Они выбили окно, открыли бургомистерскую. Письменный стол стоял на месте, стулья, пустые ящики из-под яиц… Все ужасно злились на Мишку, а он ходил по комнате и хохотал до слез. Леонид выбежал на улицу, вскочил на Гнедка и умчался. Автомат так и прыгал у него на спине. Николай тоже подбежал к своей лошади, а Генрих крикнул ему вслед, чтобы он ехал по дороге левей от церкви.

— Хитер твой портняжка! — сказал Мишка.

— Понимаешь, не надо было отдавать ему всю материю сразу, — сказал Генрих.

— Эх ты, Пуговица! — воскликнул солдат, усаживаясь на большой стол и громко смеясь.

Портняжку они так и не нашли. Леонид вернулся только через два дня, но тоже с пустыми руками. Сивого Матуллы нигде обнаружить не удалось, и они отдали Матулле одного из старых меринов из барских конюшен.

Еще несколько дней после этого события все только и думали что о «мастере». Но говорить о нем никто не говорил. Случалось, что Мишка, сидя над своими колесиками и вытачивая ключик, внезапно разражался громким хохотом.

— Мишка, пиши мне документ.

— Я никс комендант.

— Ты заместитель, а Николай уехал.

— Я никс комендант.

— Мишка, пожалуйста, выпиши мне документ! — клянчил Генрих.

Он решил отправиться искать дедушку Комарека. Верхом он объедет все ближайшие деревни. Надо было только немедленно получить Орлика, и… в путь.

— Мишка, если у меня не будет документа, Орлика отнимут у первого же поста.

Долго он так уговаривал Мишку. В конце концов солдат все же поднялся в комендантскую. Написав аккуратно несколько слов по-русски, он с чрезвычайно серьезным видом отыскал печать и трижды приложил ее к бумажке. Потом взял сумку от противогаза, сунул в нее буханку хлеба, несколько еще зеленых яблок и луковицу. Найдя флягу и налив в нее чайной заварки, он вручил все это Генриху, строго наказав ему непременно вернуться до наступления темноты.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

24

Генрих ехал лесом и думал: «И если тебе целый месяц придется искать, и если ни кусочка хлеба не останется, и пусть дождь идет, и пусть гроза… даже если заболеешь, ты все равно… Дедушка Комарек, дедушка Комарек! Если б ты только знал…»

Но день был солнечный, теплый. Белочка прыжками добралась до сосны, взбежала по стволу, оттуда на ветку — и дальше… только бы с глаз долой! Генрих переехал через бревенчатый мост, глухо гремевший под копытами Орлика.

Потом он увидел военную машину. Она стояла чуть в стороне от дороги. Кругом росли побеги рябины. Генрих сначала подумал, что машина исправная, но когда он приблизился, то увидел, что это немецкая машина; ветровое стекло пробито пулями, рядом валялась каска, почему-то очень большая и тоже с дырками от пуль.

Теперь Генрих пустил Орлика шагом — он решил с самого начала поберечь лошадь. Он ехал и думал о Комареке. Об их маленьком обозе. Все пытался представить себе, как он вдруг нагонит своих. Вот они стоят вдоль дороги — и дедушка Комарек, и фрау Кирш… и глазам своим не верят: им навстречу едет Генрих верхом. Но он не сразу соскочит на землю… Ах, дедушка Комарек, дедушка Комарек!.. Жалко только, что часы он не захватил, — Мишка все еще ключик никак не выточит…

Подъехав к первой деревне, Генрих увидел советского часового. Он стоял, прислонясь к старому вязу, — немолодой уже солдат с рыжими усами. Рядом в траве лежал другой солдат, маленький и толстый. Прикрыв фуражкой лицо, он спал…