Пуговицы и кружева

В ближайшей перспективе им светило лишь одно: бордель, наркотики, насилие и смерть на улице, когда они потеряют свой товарный вид. А их близкие и любимые никогда не узнают, что с ними случилось.

Я не могла уйти просто так, одна.

Тогда я спустилась по лестнице и пробралась в холл. Там по-прежнему было пусто. Я осторожно подкралась к двери, которая очень напоминала мою. Заглянув в небольшое окошко, я увидела сидевшую на тюфяке блондинку. Она выглядела совершенно отстраненной, словно человек, потерявший последнюю надежду.

Дверная ручка поддалась нажиму, и я с облегчением поняла, что дверь отперта. Приоткрыв ее, я помахала блондинке.

Та оборотилась, и ее глаза сузились от страха. Я кивнула ей, приглашая следовать за собой.

Женщина буквально подпрыгнула на своем тюфяке, устремившись к грядущей свободе. Она подошла ближе и вдруг увидела в моей руке пистолет, но не испугалась, а несколько даже приободрилась.

– Позови остальных, – прошипела я. – Ты знаешь, где они?

Женщина утвердительно качнула головой и потянула меня за собою к другой двери. Мы заглянули в глазок, но вместо одной пленницы я увидела восемнадцать. Все они ютились в одном помещении на маленьких раскладушках.

Зачем их держали скопом, а нас с блондинкой по-отдельности?

Блондинка вошла в комнату и прижала палец к губам. После чего махнула им рукой, чтобы те следовали за нами. У нас практически не было шансов уйти без жертв, но все же хоть кто-то должен был спастись. Все же лучше, чем никто.

Кто-то вдруг схватил меня за плечо и развернул на сто восемьдесят градусов:

– Какого черта вы тут делаете?!

Он явно не ожидал, что у меня пистолет, поэтому я без помех выстрелила ему прямо в живот. И даже сомнения не было, стрелять или нет. Мне-то всегда казалось, что я из тех, кто ни за что не отважится убить человека – себя или другого. Но все изменилось, стоило попасть в ситуацию «живи или умри». Я выстрелила и лишь потом подумала об этом, так как времени на размышления не было от слова «совсем». Нужно было стрелять, чтобы спасти свою жизнь.

Да и с чего мне переживать-то?

Он схватился за живот, изо рта хлынула кровь, и его тело повалилось на пол.

– Бросай оружие! Быстро! – раздалось из-за угла, где стоял второй охранник, целясь в меня из своей пушки.

И тут же откуда-то сзади возник еще один, с винтовкой в руках.

Нас взяли в кольцо…

Надо было бежать, когда была возможность. Нельзя было возвращаться назад!

Охранник с винтовкой отобрал у меня пистолет. В ту же секунду женщины рванулись вперед. Но он занес над моей головой пистолет – то ли для того, чтобы размозжить мне череп, то ли для того, чтобы просто оглушить.

Второй охранник схватил его за руку:

– Стой!

Они затараторили между собой по-итальянски. Наконец тот, кто был с ружьем, опустил руку и шагнул назад. Неизвестно, что сказал ему тот, другой, но этого оказалось достаточно, чтобы он остыл.

О чем они говорили?

Почему меня не убили?

Да что, вообще, происходит?

Охранники вновь собрали женщин и заперли в их каюте. Меня скрутили и потащили по коридору до моей собственной камеры, где я должна была дожидаться аукциона… или как там еще это дерьмо называлось.

Да почему ж я не шмальнула себе в голову, когда был такой момент?

Охранники провели меня мимо двери моей каюты и потащили дальше.

Я попыталась вырваться, но они лишь сильнее заломили мне руки.

– Куда вы меня?

Я попробовала ударить ногой того, что шел слева от меня, но лишь сделала себе хуже. Палец попал под его тяжелый башмак, и у меня потемнело в глазах от боли.

Наконец меня втолкнули в помещение, где стояло обтянутое кожей кресло, снабженное подставкой для ног. Я уже видела такое, когда ходила на прием к гинекологу.

Это был дурной знак.

Меня силком усадили и не отпускали, пока не застегнули все ремни, оставив свободной лишь голову.

– Что вы делаете, мать вашу?!

– Осмотр, – произнес один из охранников. – Потом мы тебя отпустим.

– Чё еще за осмотр? – крикнула я, продолжая извиваться, хотя это и было бесполезно.

– А вот увидишь.

С этими словами оба охранника вышли, оставив меня дожидаться неизвестно кого.

Спустя некоторое время в комнату вошел доктор в белом халате, хотя помещение ни черта не походило на приемную врача. Он выглядел значительно старше остальных мужчин, которых я видела на судне. Лицо его выглядело совершенно непроницаемым, на носу сверкали очки с толстыми линзами. Доктор взял какие-то бумажки, и углубился в чтение.

– Кто вы такой?

– Доктор Уэйн.

Судя по акценту, американец.

Неужели он был на судне все это время? Впрочем, я ни разу его не видела.

– Откуда вы здесь взялись?

– Да с берега. Корабль пришвартовался минут десять назад. Так что вы – мой первый пациент.

– Где пришвартовался?

Этот был явно не из их шайки, можно было и самой догадаться. Но, возможно, у него есть какая-нибудь полезная информация для меня?

– К пристани, к чему ж еще?

– К какой пристани? Где мы находимся?

– А какая разница? – ответил доктор, натягивая резиновые перчатки.

Что, ему все это до лампочки?

– Да что с вами, черт возьми? Меня похитили. Угнали в рабство! А вам все равно?