Пуговицы и кружева

Я взяла свой бокал и как следует глотнула вина. Нужно было выпить, чтобы успокоить нервы. Я должна была найти способ ускользнуть от Боунса. Если бы он позволил мне отлучиться хоть на минуту, это был бы верный шанс на успех. Однако нельзя было торопиться в таком деле. Нужно набраться терпения.

– Почему ты не любишь Барсетти?

– Да потому, что это лошадиная моча, а не вино, – раздраженно бросил Боунс. – А теперь заткнись и пей свое вино.

И хотя меня покоробило от его внезапной вспышки, я послушно опустила взгляд. Видно, я коснулась предмета, о котором он не любил рассуждать. Ну что ж, припасем эту информацию на будущее.

Она может пригодиться.

Глава одиннадцатая Кроу

– Свет погашен, занавес поднят, – сообщил Кейн, глядя в щель в потолке. – Поехали.

Я снял кожух с вентиляционной трубы. Открылось отверстие около фута в ширину. Мы находились где-то в районе левого края сцены, и нам был виден почти весь зал. От голоса певицы звенело в ушах.

– Чего она орет? – проворчал Кейн. – Терпеть не могу оперу.

А мне, наоборот, опера очень нравилась. Если бы я не был мизантропом, то, наверное, не вылезал бы из зала.

– Помолчи… и давай за работу.

Кейн достал штатив с укрепленной камерой. Затем он просунул конструкцию сквозь отверстие заподлицо с поверхностью потолка, так чтобы никто из зала не смог заметить объектив. Я вынул телефон и проверил экран – запись шла в режиме реального времени.

– Больше вправо.

Кейн нажал на пуск. Камера заработала.

– Увеличь изображение.

Кейн навел объектив на балкон, где расположились Боунс и его женщина.

– Чуть-чуть правее.

Кейн хрипло вздохнул, но выполнил указание:

– Так хорошо?

Я поправил настройки света на экране, так что изображение стало гораздо лучше. Увидев их обоих в кадре, я замер. С того самого вечера я больше не видел Боунса, и теперь внутри меня вновь проснулся гнев. Я вспомнил, как он вынул пистолет из внутреннего кармана пиджака и выстрелил прямо в затылок Ванессе.

У меня затряслись руки.

– Так хорошо? – повторил Кейн.

Я перевел взгляд на женщину, что сидела рядом с ним. Бирюзовое, явно авторской работы, платье, казалось, было сшито специально на нее и идеально подчеркивало ее стройную фигуру. У нее были маленькие округленные плечи; руки, хоть и тонкие, имели правильную, гармоничную форму. Вероятно, раньше она занималась либо стрельбой из лука, либо была альпинисткой. Из-за балконной ограды я не мог рассмотреть ее ниже пояса.

На шее я заметил ожерелье с огромным брильянтом. Такую шикарную, дорогущую вещь она явно не могла купить сама. Точно – подарок. А ведь Боунс никогда раньше не делал своим рабыням подарков.

В ее голубых глазах я не заметил никакого интереса к происходящему вокруг. Она витала мыслями где-то далеко, думала о чем-то своем… Губы ее пламенели от ярко-красной помады, глаза мерцали. Выразительное лицо обрамляли глянцевитые кудри. Да, она определенно была красавицей, как и говорили.

Но все же я не впечатлился.

– Кроу!

– Что? – Я досадливо повернулся к брату. – И давай тише, мать твою, пока нас не застукали здесь!

– Камера нормально работает? Я тебя уже два раза спрашиваю.

– Нормально. Вон, смотри.

Я протянул ему свой телефон. Кейн взял его свободной рукой, взглянул на экран и присвистнул точно так же, как он сделал это на прошлой неделе. Я демонстративно закатил глаза.

– Чтоб меня, да она обалденна!

Я посмотрел вниз. Певица тянула и тянула. Музыка натурально выжимала слезу. Речь шла о любви и смерти, и я видел, как грудь женщины Боунса вздымается с каждой нотой. Я-то ее хорошо понимал.

– Я не прочь позабавиться с такой, – раздался голос Кейна. – Сунуть бы ей в рот по самые гланды!

Я отобрал у него телефон:

– Давай об этом потом как-нибудь. А сейчас нам надо понять, что она значит для Боунса.

– Да ты видел этот гребаный брильянт у нее на шее? – отозвался мой братец. – Это же вещь с самого «Титаника»!

– Да, но он ни разу к ней не прикоснулся.

– И что? Ясно, что она для него особенная. Ты-то уж знаешь, как он относился к своим прежним. Он даже на минуту не выпускал их из дома! А сейчас он сидит спокойно и, видимо, совсем не боится, что она попытается бежать.

Женщина, не отрываясь, глядела на сцену, но, судя по всему, не видела самого представления. И, даже не зная, кто она такая, я сразу понял, о чем она думает.

– Она собирается свалить отсюда прямо сейчас!

– С чего ты взял?

Я ткнул пальцем в экран:

– Смотри. Видишь, как она нервничает? Вся покраснела и едва дышит. Она дико боится.

– Ну естественно, испугаешься, когда рядом с тобой сидит псих.

– Нет… Она хочет бежать.

– Ну, не самая хорошая идея, – заметил брат. – У него тут наверняка куча охраны. А если ее поймают, то он просто замочит ее на месте. Так что лучше бы ей не дергаться, пока мы не вытащим ее из дерьма.

– Ага, как будто у нас ей будет лучше…

– Ну, мы хотя бы выглядим ничего так, – пожал плечами брат. – Да и, возможно, она совсем не против отсосать у нас.

Я посмотрел на часы:

– Спущусь-ка в фойе. На тот случай, если она выйдет.

– И что ты ей скажешь? – недоверчиво спросил брат.