Пуговицы и кружева

Он метнул на меня взгляд, в котором отражались сполохи огня из камина. И хотя дрова в очаге пылали ярко, в комнате как будто потемнело. Тело Кроу напряглось от раздиравшего его желания. Если у меня не было бы права сказать «нет» в такой ситуации, он набросился бы на меня прямо в кабинете.

– Значит, по рукам?

Я постаралась не думать в тот момент о том, как тяжело мне будет. Я должна была принять его предложение, чтобы вырваться на свободу. А уж там психотерапевт мне в помощь.

– Да.

Мы вошли в мою спальню. Здесь я спала. Стоило мне принять предложение, как Кроу уже был готов к действию. Услышав мой ответ, он словно с цепи сорвался и едва сдерживал свое нетерпение, хоть и старался не подавать вида. Он был, что называется, «на взводе».

– У меня просьба, – сказала я.

Его взгляд сделался мрачным.

Я очень полюбила свою комнату. Я полюбила небольшое окно, через которое открывался вид на поля. Кровать стояла рядом с камином, у которого так хорошо было читать.

Кроу пока что воздерживался, но я заметила, как беспокойно подергиваются его руки.

– Я очень люблю свою комнату. Может, сделаем это где-нибудь в другом месте?

Комната была моим убежищем, почти домом. Боунс мог зайти в мою спальню в любое время и насиловал меня на той же кровати, на которой я спала, отчего я никогда не чувствовала себя в безопасности. Зато здесь дверь была всегда закрыта, и это означало, что никто не сможет вторгнуться в мое личное пространство. Эта небольшая комнатка стала для меня целой вселенной, и мне никак не хотелось осквернить это место.

Должно быть, Кроу понимал меня, поскольку не стал спорить. Он повернулся, вышел из комнаты, спустился в холл и зашел в одну из пустующих спален. Она походила на мою – такая же огромная кровать и красивое окно. В углу примостилось бюро. Комнату регулярно убирали, но все равно было понятно, что много лет здесь никто не ночевал.

– Здесь пойдет?

– Да.

Кроу закрыл дверь и шагнул ко мне. Вынув руку из кармана пиджака, он показал мне пуговицу. Он дал мне полюбоваться на нее, а потом кинул на постель. Это был первый взнос, первая оплата.

Я чувствовала себя проституткой.

Но хотя бы не рабом.

Не зная точно, что ожидать от Кроу, я подошла ближе. В комнате было темно, свет мы не включали. Кроу возвышался передо мной, словно исполин. Он ровно дышал и вообще оставался спокойным, словно для него не было ничего нового в этой ситуации.

Я понимала, что должна проявить инициативу, чтобы быстрее покончить с этим делом, но никак не могла решиться. Мне было страшно, я чувствовала себя словно ледышка. Раньше Кроу и целовал меня, и ласкал, и мне это нравилось. Но теперь я не могла даже пошевелить рукой.

Кроу заметил это и погладил меня по голове, запустив пальцы в волосы. Он притянул меня к себе, и наши лица соприкоснулись. Это соприкосновение было столь нежным, столь привычным, словно у давно живущих вместе супругов. Оно почти успокаивало.

– Я захотел трахнуть тебя, как только отбил у Боунса. – Слова прозвучали мягко и приятно, хотя никакой романтики в них я что-то не заметила. – И потом не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе.

Я смотрела, как шевелятся его губы, произнося эти слова.

– Ты будешь делать мне больно?

Он коснулся моих губ своими:

– Нет. Сделаем это нежно.

Меня захлестнуло чувство благодарности.

– Это же всего первая пуговица. Остальные я попробую использовать поинтереснее.

Триста шестьдесят четыре…

– Ключевое слово: «огонь».

– Ключевое слово? – прошептала я.

– Когда захочешь, чтобы я перестал, просто скажи его, и я сразу прекращу…

Неужели его можно остановить?

– Но если ты произнесешь это слово, то пуговица не считается.

И все равно я осталась ему благодарна за это самое «ключевое слово». Боунс иногда проделывал такое со мной, о чем я вряд ли смогу рассказать. И я не могла заставить его прекратить эти непотребства. Впрочем, благодарность благодарностью, а Кроу все же тот еще гад. Мог бы и предупредить.

– Ладно.

Он снова стал тереться о мои губы, а потом поцеловал. Поцелуй был нежен и напоминал о школьных годах. Прикосновения губ Кроу были едва ощутимы и медленно возвращали меня к жизни. Каждое касание накрывало меня волной тепла. Это уже не было похоже на сделку. Все было по-настоящему.

Я ощущала его тяжелое дыхание. Кроу через голову стащил с меня рубашку. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, прикасаясь к телу, словно это был сундук с золотом. Кое-где на коже еще оставались следы от ран, но Кроу не обращал на это внимания.

Затем он прижался губами к моей шее и игриво прикусил кожу – не до крови, а просто чтобы я вздрогнула от неожиданности. Он расстегнул застежку бюстгальтера, и его лямки сползли у меня по рукам.

Когда Кроу укусил меня за шею, соски у меня сразу напружинились и отвердели. Кроу сначала целовал очень тихо, но скоро его губы сделались жесткими – он возбужденно засасывал кожу до синяков. Мои руки сами собой потянулись к крутым изгибам его бицепсов. Пальцами я ощутила их силу, их мощные движения в моих объятиях.