Пуговицы (СИ)

— Ничего себе! — подключилась Лиза. — Как всё интересно.

— Странно, — я обдумывала услышанное. — Женечка говорил, что это директриса отчитывала Надю за то, что она якобы не оправдала её доверия.

— Когда люди ругаются, у каждого своя правда, — с умным видом выдала Лиза.

Липа, конечно, мог всё это насочинять, но для чего? Гораздо проще было сказать, что он выбросил растяжку в контейнер или в кусты. Это не вызвало бы никаких дополнительных вопросов, и Сеня, пожелай он меня обмануть, озвучил бы именно такую версию. В отличие от Фила, Липатов сначала думал, а потом уже говорил.

После метро пересели на электричку, потом на автобус.

В рекламке «Пуговиц» было сказано, что они находятся в семи километрах от Москвы. На машине близко, а своим ходом хоть и не дольше часа, но муторно и дорого.

От остановки дошли до высоченной бетонной стены и вдоль неё пришли к пропускному пункту.

Маленькому симпатичному кирпичному домику.

О том, что придётся объясняться с охраной, никто не подумал.

Тихо вошли в домик и, не глядя в сторону сидящего поодаль охранника, в моём любимом стиле «Имею право», двинулись напрямик через вращающиеся турникеты, за которыми находилась стеклянная дверь и можно было разглядеть территорию.

Возможно, это бы даже прокатило. Охранник на нас тоже не смотрел до тех пор, пока Липа, беспокойно оборачиваясь на него, не зацепился за турникет.

— Эй, ребята, вы куда? — очнулся охранник.

— Бабушку навестить, — ответила я.

— Пропуск оформляли? — он направился к нам, но мы были уже с другой стороны.

Лиза быстро выскользнула за стеклянную дверь.

— Мы не знали, — я подтолкнула Липу к выходу.

— Как фамилия?

— Иванова.

Охранник немного растерянно остановился со своей стороны турникетов.

— Это честно. Маша Иванова. Так и запишите.

Я выскочила следом за ребятами, и мы торопливо зашагали по дорожке, ведущей к большому кирпичному зданию, широкой громадой раскинувшемуся среди голых берёз.

На территории пансионата гуляло много пожилых людей. Кто-то работал, сгребая сырую листву, кто-то прохаживался по дорожкам, некоторые сидели на скамеечках, другие проезжали мимо нас на инвалидных колясках.

Не доходя до пологой каменной лестницы со скруглёнными ступенями и двумя широкими пандусами по краям, Лиза остановилась.

— Я писать хочу.

— Нашла время.

— Скажи это моему организму.

— Мы сейчас внутрь зайдём и спросим, — заволновался Липа.

— Ребятки, вы к кому? — к нам подошла немолодая женщина в прямом коричневом пальто и бордовом берете, из-под которого выбивались тугие каштановые кудри. Помада у неё была такая тёмная, что казалось, будто губы нарисованы углём, им же были подведены и брови. — По понедельникам посещения после обеда.

— Нам бы с администратором поговорить, — сказала я. — Или кто у вас тут больными занимается?

— У нас не больные. У нас постояльцы или жильцы, как вам больше нравится.

— А насчёт жильцов можно с кем-то поговорить?

Женщина внимательно, но не строго оглядела нас, затем повела за собой. Вверх по лестнице к стеклянным раздвигающимся дверям.

Дедушка в инвалидном кресле у входа почему-то помахал нам рукой. Мы ответили.

В тёплом тамбуре прямо на проходе стояла маленькая сгорбленная старушка в пёстром халате и с рыжим котиком на руках. Когда мы проходили, она не сдвинулась с места, а женщина, которая нас вела, не сказала ей ни слова.

Мы попали в просторный холл с ковром, креслами и несколькими плазменными панелями на разных стенах, все они работали и показывали одну и ту же передачу, где толстые дядьки в деловых костюмах спорили о политике, но их никто не смотрел. Звука тоже не было.

За столиком по типу ресепшен сидела рыжеволосая женщина с высокой причёской. Справа от неё стоял огромный аквариум с голубой подсветкой и золотыми рыбками.

— Вот, Люд, ребята к тебе. Не знаю, что за вопрос, тайна, наверное, — сказала сопровождавшая нас женщина.

Администраторша подняла глаза, и мы увидели ярко-намалёванные зелёные стрелки и огромные накладные ресницы. В ушах её болтались жёлтые шарики-подвески, а на пышной груди красовался точно такой же, как у Нади, бейдж, только с именем «Людмила».

Она мельком взглянула на всех и остановилась на мне:

— Я тебя знаю?

— Не думаю.

— Знакомое какое-то лицо.

— Мы по поводу Нади Сорокиной, которая у вас работала, — сказала я то, что было заготовлено.

— Так? — Людмила наклонила голову набок. — Я тебя слушаю.

— Ну вы же знаете, что с ней? — произнесла я печальным голосом.

— Нет, — женщины переглянулись.

— Она умерла. Её убили.

— Ужас какой, — прошептала женщина в берете.

— Она работала у нас учительницей физкультуры, — подключилась Лиза. — И для всей школы — это огромная потеря.

Липа усиленно закивал.

— Дело в том, что мы все, включая нашего директора, считали, что Надежда Эдуардовна одинокая женщина. Школа даже похороны оплатила. Никто ничего не знал про её маму. А сейчас вдруг выяснилось, что она живёт у вас… И наша директор, Тамара Андреевна, поручила нам навестить её и узнать, как у неё дела, а при необходимости, возможно, даже помочь с финансированием. Ведь вы же не можете выкинуть человека на улицу?