Пулемет для витязя

Светлый умелым скупым жестом вскинул руку. И лишь отменная реакция Прока, который безо всякого перехода от праздного трепа к жестким действиям, упредил его движение, скрутив и в мгновение ока воткнув матерого воина мордой в стол, уберегла их всех от неприятностей. Потому как собирался князь метнуть нож. В Тверда. Судя по всему, в глаз, чтоб уж наверняка. Может, чтобы устранить некстати воскресшего свидетеля. А может, стараясь убрать с дороги хоть одну из трех обозначенных Проком «лепех на пути стратега». Шуйце Тверда на то было плевать. Она резво вскинулась вверх и даже почти нажала на крючок, выцеливая, походило на то, тоже глаз. А убийство Светлого в его же шатре любому вышло бы боком, как потом ни оправдывайся и ни кивай на уделанное пухом рыло почившего. И пока Тверд с Родовидом перебрасывались взорами, в каждом из которых облегчение перемешивалось с упреком и непониманием, гильдиец деловито сграбастал пепел седых волос Светлого в жменю и без особого почтения оторвал его лицо от столешницы.

– Выход у тебя один, Светлый мой государь, – процедил новгородец прямо в ухо князю. – Бросить клич по Руси, объединить дружины Киева, Чернигова и Полоцка – и двинуть навстречу нордам. По пути, может, еще кто пожелает и успеет присоединиться к благому делу защиты Отчечества. А дальше – стань легендой, сложив голову в бою. Сын у тебя еще мал, думаю, пока не настанет его время отказаться от имени, регентом при нем побудет твой уважаемый дядя.

– И это ты называешь выходом? – кисло и как-то совсем беззлобно оскалился в ухмылке Светлый.

– Есть и второй. Черниговцы подошли сюда гораздо ближе, чем ты подозревал. А задержались, потому как окружали твой лагерь. И на помощь им движется из Полоцка Аллсвальд. Пока будут греметь мечами о шеломы твоих воев, конечно, потеряют время. Но закончится все одинаково – после разгрома киевлян они выступят навстречу Хёгни. Разве что гораздо меньшими силами. И без тебя. У того, кто насажен на кол, как правило, не получается должным образом возглавить войско. Так что решай, заступник земли русской. Судьба ее сейчас в твоих только руках. Прямо, как ты и хотел.

Глава 14 Воевода резервного полка

Над каждым из пяти воевод гордо вился стяг. Полоцкий, черниговский, смоленский и псковский. А над ними гордо плясала на ветру Светлая хоругвь, на которой солнце Рода яро обрушивало лучи на круг Двенадцати. Видно ее было отовсюду. Для того и установили на самой макушке холма, где теперь, на глазах всего воинства, Светлый отдавал последние перед сечей почести своим ближайшим побратимам – князьям и наместникам. Все они по обычаю стояли на колене, смиренно склонив голову и выказывая тем самым почтение пред киевским столом. Светлый же, в свою очередь, подходил к каждому, поднимал с колен и троекратно обнимал, словно доказывая обратное – здесь все ровня и братство это выше любых привилегий и сословий.

То, что обычай этот скорее для глаз обычных воев, чем для вельмож, Тверд догадывался и до этого. Сам был молод и помнил, как перед первой сечей ловил каждое движение князей, проникаясь неповторимым и, в общем-то, необъяснимым духом единения с сильными мира сего. Сегодня догадки его подкрепил Прок. С превеликим удовольствием, и даже не поленившись устроить краткий экскурс в историю обычая.

– Политика, друг мой, это такое отхожее место, от которого у любого порядочного человека должно скрутить живот, – подытожил он так тихо, чтобы речи его, не приведи Род, не расслышал больше никто другой.

– Что-то Аллсвальда Светлый облобызал без особой любови, – фыркнул в выкрашенные в синий цвет усы Хват.

– Волнение, друг мой, волнение, – как ни в чем не бывало шумно вздохнул Прок, стараясь, чтобы на сей раз эти слова дошли до ушей не только варяга. Многие в их строю волей-неволей ловили слова гильдийца. Воин в таком необычном облачении сам по себе привлекал внимание. А то, что их тут было аж двое, вместе с Твердом, эффект сей ничуть не ослабляло. – Не часто князьям приходится сбираться всем вместе.

– Псковский наместник – не князь, – монотонно пробубнил Туман, который не мог выдержать такой оскорбительной неточности в формулировках. Его легкая броня весело позвякивала кольчужными сочленениями и поскрипывала кожаными пластинами не хуже седла византийского этериарха. За плечом его торчал составной лук и два колчана. Насколько знал стрелка Тверд, наконечники стрел в каждом из них были разными. Спину его прикрывал привязанный сходившимися на груди крест-накрест ремнями каплевидный щит.

– В том и смысл обычая, – прищурился на солнце гильдиец. – Перед битвой сословия теряют свою ценность. И любой посадник, будь он хоть купец с неподъемным брюхом, дед которого еще в закупах ходил, становится равен самому Светлому.