Pulgarcito – по мотивам сказки «Мальчик с пальчик»

Глаза женщины загорелись радостью, и она отвела взгляд, чтобы муж не заметил. Перелив суп в небольшой железный бочонок, в который незаметно добавила несколько кусков мяса, она направилась к выходу.

«Эх, — посмотрел ей в след Эрнан, — во что превратилась? В серое существо, Марта вернётся — прогоню Анну, хотя — нет, пусть смотрит за горшками, хоть какая— то польза от этого чучела будет.

Анна происходила из небогатой крестьянской семьи, некогда слыла первой красавицей. Когда посватался Эрнан, тогда — житель этой же деревни, плакала и умоляла отца не отдавать ее за него, но тот был непреклонен, ведь жених, по мнению ее родителей, происходил из зажиточной семьи, хотя ходили слухи, что какими — то темными делами нажито это богатство.

Спустя четыре месяца со дня их свадьбы Эрнан жестоко избил жену, которая была уже беременна, произошёл выкидыш и Анна больше уже не беременела.

Муж постоянно попрекал ее бесплодием, избивал, изменял и всячески унижал, нагружал непосильной работой. Она просилась назад к родителям, но те отправили ее обратно к мужу.

Потом переехали в город Лерма и в Анне выгорело все: чувства, эмоции… Она просто двигалась, что — то делала, дни проходили похожие друг на друга и Анна перестала замечать жестокость мужа, непосильный труд… молясь, она не просила у Бога ничего, просто существовала, постепенно превращаясь в какую— то ненужную деталь чей — то ненужной машины.

Но как — то Эрнан привез совсем молоденькую и очень красивую женщину. Анну совсем не задевало, что он оказывает этой, почти ещё девочке, знаки внимания, но… вместе с этой юной красавицей, хотя и в тайне от неё, муж привёз младенца с глазами цвета спелой сливы — точно такими же, как у его Матери. О том, что Марта — его Мать Анна догадалась, именно, по глазам. Глаза Матери манили Эрнана, глазёнки ее сына вызывали чувство необыкновенной радости и Материнской любви у Анны.

Она стала, втайне от Эрнана, стирать богатым господам, благо, муж давно не интересовался ее жизнью. Деньги отдавала Пабло, а тот за это поместил мальчика в большой горшок, чтобы дитя могло в нем нормально расти. Каждый год Пабло менял горшок, увеличивая его.

Более того, когда Эрнан уезжал, а делал он это часто, Пабло через чёрный ход, чтобы никто не замечал, приносил мальчика в дом к Анне и она с нежностью ласкала его, кормила и ухаживала.

Она сперва думала рассказать его Матери об этом, но потом решила, что этот ребёнок только ее и больше ничей, а эта распутница — его Мать, недостойна, даже, знать о том, что ее дитя рядом.

Называя в душе Марту распутницей, она прекрасно знала, что та не уступает Эрнану, в его домоганиях, и никогда не уступит, но Анна сама придумала себе такую легенду, чтобы заглушить щемящий голос совести.

«Сыночек любимый, — шептала она, целуя шелковые волосики ребёнка, — я принесла тебе кушать, — на, милый, поешь», — она кормила его супом, выбирая, спрятанные в нем, куски мяса, потом давала сочное яблоко или сладкий виноград, которые втихомолку покупала на рынке.

Анна, помимо стирки, шила, штопала, вышивала, чинила одежду:

Пабло требовал все больше и больше денег, грозясь все рассказать Эрнану.

Ночью, сидя в своей маленькой коморке, когда храп мужа сотрясал их дом, она, при свете лучины, трудилась, дабы ее дитя, ее малыш, пусть и не ею рождённый, был жив и здоров.

Часть 25

С момента прибытия друзей в замок дона Кальдерона минуло четыре месяца. Герцог Лерма давно выздоровел и отбыл в Мадрид.

Диего и его спутники оставались в замке. Господ комедиантов называли гостями, но чувствовали они себя, все — таки, пленниками. Их не выпускали за ворота замка и не разрешали переписку

Тем не менее, в пребывании здесь были и положительные моменты: безграмотных женщин стали учить читать и писать, всех обучали грамматике, счету, друзья познавали историю, географию, искусство,

много читали литературных произведений, их знакомили с правилами католического и светского этикета, манерами поведения, принятыми при дворе, основами риторики и моды, умением вести беседу и ещё много с чем, ведь, герцог Лерма предполагал, в самое ближайшее время, представить королю, да и всему двору, ещё одну забаву и к этому надо было подойти ответственно, а дон Кальдерон — большой любитель и покровитель искусства, любезно предложил для достижения этих целей свои услуги.

Завтра у Диего — важный день — он будет играть перед великим Томáсом Луисом де Викторией — испанским композитором и органистом, крупнейшим музыкантом, признанным Испанией и королем, учеником величайшего Палестрины10, человеком с большой историей, но, во время описываемых событий, немолодым господином, служащим органистом Обители босоногих 11 в Мадриде.

Марта не находила места, переживая за сына.

Как — то маркиз пригласил ее к себе, сказав, что герцог остался чрезвычайно доволен лечением и готов исполнить любое пожелание травницы, если, конечно, это не противоречит канонам церкви, интересам испанского престола и его исполнение будет в силах Его Светлости.

Марта упала в ноги дону Кальдерону и рассказала ему всю свою историю, моля о помощи.