Пули, кровь и блондинки. История нуара

Любовь в «городе грехов» приносит только неприятности.

Кадр из фильма «Он бежал всю дорогу» (1951)

  

Дуайт — один из самых убедительных характеров в «Городе грехов». Он не обладает исполинской силой, как Марв, и вовсе не «хороший парень», подобно полицейскому Хартигану. Он готов убивать и воровать, хотя и не испытывает от этого удовольствия. В этом отношении он весьма похож на большинство героев нуара, которые являются противоречивыми личностями. При всех негативных моментах в нем живут инстинкты защитника, он готов действовать в одиночку, хотя и не является супергероем. В то же самое время любовница словно в шутку называет его то Суперменом, то Ланцелотом. Дуайт — мужчина с мрачным прошлым, он убил человека, а потому вынужден скрываться от полиции. Это делает его еще более схожим со многими нуаровскими персонажами. Как отмечал один из критиков: «Они тяготеют к прошлому и настоящему, но боятся будущего». Прошлое тяготит Дуайта, который вынужден жить двойной жизнью. Былое ассоциируется с темнокожей неистовой «амазонкой» Гейл, именно от этого и хочет избавиться Дуайт. Он стремится построить свое настоящее с белокурой хрупкой официанткой Шелли. Однако от прошлого не убежать, оно вновь приводит персонаж в «Старый город». При этом Дуайт — не человек действия наподобие Марва, он всего лишь реагирует на неприятности, происходящие в его жизни. Иногда кажется, что он просто плывет по течению. В этом он схож с Джо Гиллисом — главным героем из классического нуара «Бульвар Сансет» (1950). Когда Джо Гиллис вступал в стены старого дома на бульваре, он и предположить не мог, что это здание станет его судьбой, а его владелица — роковой ошибкой.

Гейл — не просто агрессивная проститутка, а самая настоящая королева «Старого города». Она диктует свою волю этим кварталам, и горе тому, кто решится нарушить ее приказ. В отличие от Дуайта Гейл прекрасно себя чувствует в мире грязи и насилия. Она пытается защищать подконтрольных ей девиц, но это вовсе не «материнская» забота. Гейл видит себя амазонкой и в буквальном смысле слова жаждет крови. Не случайно одна из ее девиц фактически провоцирует незваных гостей на проявление агрессии, чтобы это было формальным поводом для расправы над ними. В то же самое время девушка-провокатор, по вине которой в «Старом городе» были убиты полицейские, исполняет роль Иуды, то есть она — предатель.

Гендерная солидарность наблюдается не только в кварталах «старого города».

Кадр из фильма «Милдред Пирс» (1945)

Весьма показательно ее фарисейство, а именно многочисленные цепочки с крестами, которые расположены так, будто бы перечеркивают друг друга. Переметнувшись к Синдикату, Бекки переходит на сторону безусловного зла. Этот выбор она сделала по причине любви к семье и презрения к собственной двойной жизни: в одной ипостаси она примерная дочь, в другой — «ночная бабочка» из «Старого города». В момент сомнения ее глаза загораются пронзительно голубым светом. В данном случае это не кристаллическое свечение, символизирующее гордыню, а водянистый оттенок тоски и печали. Она недовольна и стыдится своей жизни в «Старом городе», хочет вырваться и забыть о прошлом. Она даже хочет, чтобы Гейл поняла мотивы ее предательства. Бекки всего лишь слабый человек, настолько слабый, что даже не может решиться сделать выбор. Однако «город грехов» — не место для слабых людей, здесь они обречены.

Другой персонаж, обитающий в «Старом городе», кажется, оказался в нуаре совершенно случайно. Это японская девушка, «маленькая, убийственная Михо». Несмотря на хрупкое сложение, она настоящая боевая машина. Миллер, создавая эту героиню, видел в ней воплощение «лукавых японских демонов», которые находятся по ту сторону привычных для европейца понятий о добре и зле, а в итоге могут выступать как на стороне положительных персонажей, так и на стороне мерзавцев. В подтверждение этого Михо мало напоминает человека — за весь фильм она не произнесла ни одного слова. Ее безмолвие, совмещенное с активным участием в судьбе Дуайта, которого она не раз спасает, отсылает нас к теме духов и ангелов-хранителей. Однако в данном случае речь идет не столько о христианских представлениях, сколько об иудейской мистике. Михо видится неуязвимой, она буквально перелетает с одной крыши на другую. При этом она не служит конкретному человеку, она — «злой гений места» кварталов «Старого города». Когда Гейл захватывают в плен, то приказы Михо отдает уже Дуайт. При этом, подобно джину из лампы, она не выражает собственную волю, не являя ни одной эмоции при совершении жестких убийств.

Иногда сохраненная любовь вовсе не означает «счастливый конец».

Кадр из фильма «Глубокий сон» (1946)