Пуля без комментариев

– Давайте поговорим о сроках, – сказал Шнайдер. – Преступление, в совершении которого подозревается мой клиент, было совершено десять лет назад, двадцать девятого ноября. В тот момент Сергей Владимирович был несовершеннолетним. Срок давности для него истекает через десять лет, то есть двадцать девятого ноября этого года. До конца у нас осталось двадцать шесть дней. Так стоит ли огород городить, если через три недели мой клиент все равно будет на свободе?

– А до конца срока мне сидеть, что ли? – возмутился Сергей.

– Почему бы нет? – заявил следователь. – Завтра предъявим обвинение, послезавтра утречком – к прокурору, на санкцию и в СИЗО.

– Вы уверены в том, что прокурор не поднимет вас на смех? – с ехидцей спросил адвокат. – С такими-то обстоятельствами дела и на санкцию?

– Если прокурор откажется арестовать вашего клиента, то завтра все газеты области выйдут с заголовками, кричащими о коррупции в прокуратуре. Кому вы будете объяснять, что у Козодоева срок давности в ноябре заканчивается? Разве эти юридические тонкости интересны читателям и редакторам? Журналистам нужны сногсшибательные новости. Представляю статейку в газете: «На месте убийства обнаружен отпечаток пальца, но прокурор закрыл на это глаза. Сколько ему заплатил отец кровавого маньяка?»

– С чего это я маньяком-то стал? – возмутился Сергей.

– Я этого не говорил. В газетах так напишут.

– Откуда же газетчики узнают про отпечаток пальца? – поддел Воронова адвокат.

– Из неназваных источников, – не задумываясь, ответил следователь. – Этому делу десять лет, так что про палец мог знать кто угодно.

– Придется вам посидеть, – сказал Шнайдер своему подзащитному и вздохнул.

– Как посидеть? – Козодоев подпрыгнул на месте. – Вас зачем мой отец нанял? Чтобы я в тюрьму угодил?

– Сидеть-то совсем ничего, всего три недели.

– Адвокат, ты дурак, что ли? – перешел на оскорбления Сергей. – Сидеть-то мне придется, а не тебе. Я не хочу баланду на нарах хлебать. Ты давай, выдумывай что-нибудь, но меня отсюда вытаскивай.

– Я попросил бы вас быть сдержаннее в высказываниях, – заявил Шнайдер.

– Мама дорогая! Он меня учить будет! – завелся Козодоев. – Поезжай к отцу и передай ему, что мне такой адвокат даром не нужен. Товарищ следователь, с вами мой отец наверняка свяжется. Скажите ему, чтобы нашел другого защитника. С этого толку как с козла молока. Ни сигарет, ни подписки о невыезде. Дармоед какой-то!

– Подписка о невыезде зависит от меня, а не от защитника, – пояснил следователь. – Адвокат может хоть сто ходатайств подать. Я их просто проигнорирую.

– Давайте мы с вами поговорим о подписке. – Сергей воспрянул духом. – Что для этого нужно?

– Чистосердечное признание.

– На фиг надо! Никого я не убивал и ни в чем сознаваться не буду.

– На нет и суда нет! – спокойно проговорил Воронов. – Вернее сказать, суда не будет из-за сроков давности. Иначе тебя непременно посадили бы за убийство. Палец – исключительно веское доказательство. К тому же твой дружок Миша Быков у подъезда в день убийства стоял. Кстати, по поводу его суицида ты ничего не хочешь рассказать?

– Понятия не имею, на кой черт он с балкона сбросился. Так как мы поступим?

– Закончим протокол допроса, а завтра встретимся для предъявления обвинения.

– Я ничего подписывать не буду, – с вызовом бросил Козодоев.

– Нет и не надо! – не стал настаивать следователь.

К удивлению Сергея, протокол допроса подписал адвокат.

– Я ничего не пойму! Вы что, сговорились, что ли? – набросился он на Шнайдера. – Я же русским языком сказал, что ничего подписывать не буду! Какого черта вы тут свои закорючки лепите?

– Адвокат по закону обязан зафиксировать свое участие в проведении следственного действия, – сказал разгневанному клиенту Шнайдер. – Ваша подпись под протоколом допроса необязательна.

«Стоп! – осадил себя Козодоев. – Если им плевать на мою подпись, то и показания мои им не нужны. Зачем тогда я вообще им сдался? Завтра они подпишут нужные бумаги и отправят меня в тюрьму».

– Один момент! – произнес Сергей. – Предположим, я решил дать нужные вам показания. Какие гарантии, что меня выпустят домой?

– Мое честное слово, – ответил Воронов. – Других гарантий нет.

– Никакие показания давать не надо! – вмешался адвокат. – Мы потребуем у прокурора…

– Мама дорогая, давайте закончим этот балаган! – заявил Сергей. – Я уже не могу на тебя смотреть, Шнайдер. Скажи на милость, что ты у прокурора потребуешь? Он точно так же, как вы сейчас, бумажки подпишет, печать поставит и отправит меня на нары. Следователь, я вас прошу, свяжитесь с отцом, пусть он мне другого защитника подыщет и передачку организует. Я с утра ничего не ел. Мне бы еды и сигарет.

– Здесь передачи не принимают, – сказал Воронов. – Мои сигареты можешь оставить себе.

На этом допрос закончился. Следователь вывел Козодоева в коридор, передал конвоиру. Адвокат пробурчал что-то нечленораздельное вместо ободряющих слов и спустился по лестнице.

Откуда-то появилась огромная овчарка, подошла к Сергею и бесцеремонно обнюхала его.