Пуля для адвоката

Я заглянул в записи.

— Это были… офицеры Мюррей и Харбер?

— Ну да.

Сталлуорт зевнул, и по залу проносились смешки.

— Я знаю, что мы отнимаем у вас время отдыха. Потерпите, осталось совсем немного. Когда вы передаете автомобиль следующей смене, то моете его или очищаете каким-то другим способом?

— В теории — да. Но на практике никто этого не делает, если только пассажира не стошнило на ваше заднее сиденье. Машины меняют раз или два в неделю, вот тогда ребята в гараже их чистят.

— Эли Уимса стошнило в вашем автомобиле?

— Нет, а то я бы заметил.

Снова смех. Я взглянул на Голанца — тот сидел бледный.

— Хорошо, офицер Сталлуорт, давайте проверим, правильно ли я вас понял. Эли Уимса задержали за стрельбу в парке, причем он сделал не менее девяноста четырех выстрелов. Его арестовали, надели наручники и доставили в город. Я правильно понимаю?

— В общем, да.

— На записи мы видим, что мистер Уимс сидит на заднем сиденье автомобиля. Он оставался там на протяжении всей поездки?

— Да. Я его пристегнул.

— Когда арестованного сажают на заднее сиденье справа, это обычная практика?

— Да. Никто не хочет, чтобы он оказался за спиной водителя.

— Я заметил, что вы не стали прятать руки мистера Уимса в пластиковый пакет. Почему?

— Не было необходимости. Доказательств и так хватало. Все видели, как он палил из огнестрельного оружия. Какой смысл проводить тест на следы пороховых частиц?

— Спасибо, офицер Сталлуорт. Надеюсь, вам удастся хорошо выспаться.

Я сел, предоставив свидетеля Голанцу. Тот медленно встал и подошел к трибуне. Он давно понял, к чему я веду, но у него уже не было возможности что-либо изменить. Впрочем, он не стал опускать руки. Я оставил маленькую брешь в защите, и он извлек из этого все, что мог.

— Офицер Сталлуорт, как долго вы ждали ремонта в гараже?

— Примерно два часа. Там была только пара ночных дежурных, они зашивались с работой.

— Эти два часа вы постоянно находились рядом с машиной?

— Нет, я нашел в комнате свободный стол и написал рапорт об аресте Уимса.

— Ранее вы заявляли, что независимо от правил и инструкций в плане чистки автомобиля целиком полагаетесь на служащих из гаража. Это так?

— Да.

— Вы когда-нибудь обращались к ним с официальной просьбой или они делают это сами?

— Никогда не обращался. Все подразумевается само собой.

— Когда вы сидели и писали рапорт, служащие гаража мыли или дезинфицировали ваш автомобиль?

— Не знаю.

— Но они могли это сделать, не поставив вас в известность?

— Да.

— Спасибо, офицер.

Я немного помолчал, прежде чем перейти к повторному допросу.

— Офицер Сталлуорт, вы сказали, что на ремонт ушло два часа, потому что не хватало рук. Верно?

— Верно.

В его тоне слышалось: «Боже, когда вы оставите меня в покое?»

— Как по-вашему, в подобной ситуации они стали бы добровольно мыть вашу машину?

— Не знаю. Спросите их.

— Но вы не просили их помыть автомобиль?

— Не просил.

— Спасибо, офицер.

Я сел, и Голанц зашел на следующий круг.

Наступил полдень. Судья объявил перерыв на обед, но дал нам всего сорок пять минут, потому что мы задержались утром. Я не возражал. Мой главный свидетель сидел рядом, и я знал, что чем раньше он даст свои показания, тем быстрее освободят моего клиента.

49

Доктор Шамирам Арсланьян оказалась большим сюрпризом. Не тем, что появилась в суде, — ее имя стояло в списке раньше, чем я взялся за дело. Неожиданностью были она сама и ее внешность. Судя по имени и профессии, я представлял себе смуглолицую женщину-ученого. Безупречная белизна халата, строгий взгляд и черные как уголь волосы, собранные в крепкий узел. Но ничего подобного я не увидел. Арсланьян была веселой живой блондинкой с голубыми глазами и обаятельной улыбкой. Фотогеничной, но это еще мягко сказано. Она буквально просилась на экран телевизора. Энергичная и уверенная в себе, но без малейшего намека на заносчивость. К ней подходило слово, которое используют адвокаты, когда хотят описать идеального свидетеля: «располагающая». Это качество встречается редко, особенно если речь идет об эксперте по криминалистике.

С Шами — она просила называть ее так — я провел почти все выходные. Мы проработали результаты тестов по следам пороховых частиц в деле Эллиота и обсудили ее будущие показания в суде, в том числе вопросы, которые мог задать ей Голанц. Я нарочно затянул разговор до последнего момента, чтобы не давать лишней информации в материалы, представляемые суду защитой. Прокуратуре не следовало знать, что известно или неизвестно моему эксперту. «Волшебная пуля» должна выстрелить только в конце схватки.